С Корниловским конным

Боже мой, что случилось «с казачьим селом»?! Сотенные трубачи подхватили сигнал в своих районах. По улицам уже скачут сотни к штабам полков. Ординарцы бросают в полковую тачанку вчера привезенные продукты. Все делается с исключительной поспешностью. Матушка помогает моим казакам. Не дождавшись всех сотен — с прибывшими скачу к ветряной мельнице, к северу от села, в сторону противника, к своей сторожевой сотне. Распорядительный сотник Мартыненко своими пулеметами на линейках уже занял бугры у мельницы, но сторожевая сотня отошла к нам, и командир ее докладывает, что идет наступление красных, и в ночной темноте, по морозной дороге, был слышен цокот их орудий. Не прошло и пяти минут после доклада, как раздалось два орудийных выстрела и шрапнель разорвалась над мельницей. Все это было так неожиданно — ночью и... из пушек.

Но это было только начало, «пристрелка». За ними — грянули сразу четыре выстрела. У нас же только пулеметы. И пока я раздумывал — что делать? — как прискакал казак «от бригадного командира Малышенка» с приказанием — «Корниловскому полку отступить за село, за речку».

Было совершенно темно. Еще не всходила и заря. Чтобы «не разорваться» — взводной колонной, широкой рысью, веду полк к переправе. 1-й Черноморский полк уже пере-

правился на ту сторону речки Крутик. На этом берегу ждал корниловцев Малышенко со своими ординарцами. С ним полк и двинулся к переправе.

Болотистую речку Крутик с обрывистыми берегами пересекала единственная гребелька, шириной для проезда одной повозки. Гребелька земляная, обледенелая, с выбоинами. Казаки могли идти по ней только в колонне «рядами», т. е. по два всадника. И только что полк взошел на нее, как красные перенесли обстрел артиллерии по гребле и гранатами. И так ловко!

На наше счастье — гранаты рвались рядом с греблей, но каскады воды и грязной тины летели вверх, обдавая собой греблю и казаков, делая ее мокрой и скользкой. Уже сорвалось с гребли несколько казаков с лошадьми и попадали в тину, и мы не знаем — убиты ли они или ранены! Малышенко не показывает страха, спокойно отдает распоряжение впереди идущим, и он мне в этот момент нравится.

Задние ряды казаков напирают на нас, и с хвоста колонны слышатся крики: «Рысью!.. Рысью!..» Нам были очень понятны эти выкрики, и мы перешли в аллюр рысью. Мы не совсем благополучно прошли эту отвратительную болотистую речонку почти со стоячей водой, но больше пострадал в потерях людьми и лошадьми, почему-то, Черноморский полк, хотя он и не был на позиции и переправился раньше Корниловского полка.

Выйдя из сферы досягаемости артиллерийского огня, полки остановились. А когда развиднелось — мы глупо стояли, не зная — что же дальше? Стали делать проверку людей. Командир 1-й сотни с грустью доложил мне, — убит вахмистр сотни. Я его хорошо знал: это был молодой и очень авторитетный подхорунжий, получивший звание за боевые отличия. Офицерский состав не пострадал. От Ба-биева получено распоряжение: Корниловскому полку идти в Приютное, а Черноморскому прямым путем перейти Ма-ныч и расположиться в своем селе Кистинском.

В ночь на 28 февраля — весь отряд Бабиева также перешел Маныч и расположился по квартирам в своем старом селе Дивном.

«Под винтовкой». Полковник Малышенко

Получив дневку, 29 февраля Корниловский полк был отправлен в село Киевское, которое находилось западнее села Кистинского, на южном берегу Маныча. На этот раз полк выступил со всеми своими обозами и «хвостами», которых в каждом полку было много. Полку указывалась задача — охрана этого района и разведка в направлении села Крутик Астраханской губернии.

В этот день полк ночевал в Макинских хуторах и 30-го, через Кистинское (мужики называли его «Киста»), направился в свое село. Оно было в 60 верстах от Дивного.

Если на северном берегу Маныча стоял еще твердый снег, то по эту сторону — все утопало в густой липкой грязи. Причина та, что там была песчаная почва, а здесь жирный чернозем. Но когда полк вошел в Кистинское — он словно окунулся в болото. Жидкая грязь переваливала ступки передних колес линеек. Порой эти колеса не крутились, а скользили, словно плыли по жидкой грязи. И три лошади едва тянули свою пулеметную линейку.

Мы на площади Кисты. У одного из маленьких чистеньких домов видим полковой флаг Черноморского полка. А на тротуаре, впереди флага — стояли, не шевелясь, три казака с обнаженными шашками. Я вначале подумал, что это стоят часовые, но оказалось, это были наказанные казаки, по уставному термину — «под винтовку». И это на фронте!.. В такой грязи!.. И в непосредственной близости к противнику!.