С Корниловским конным

Не вдаваясь в рассуждения по этому поводу, должен подчеркнуть, что Бабиев, большой конник — действительно, признавал только конные атаки, как завершение боя и законченность победы над противником. Но, приняв в командование Корниловский полк 13 октября 1918 г. в станице Урупской Лабинского Отдела, паралельно с этим — он ковал и внутреннюю воинскую полковую спайку. Прибыв в полк вместе со своим другом по Турецкому фронту полковником Артифексовым, который стал его помощником по строевой части, — они решили работать над полком так, чтобы он был лучшим в 1-й Конной дивизии, которой тогда командовал генерал Врангель. Но через три-четыре дня Артифексов был тяжело ранен в ногу, эвакуировался и в полк уже никогда не вернулся. Ходом боевых событий — я стал и полковым адъютантом, и самым старшим офицером полка, его помощником и заместителем. По ежедневной боевой обстановке — мы не расставались с ним 24 часа в сутки.

Все планы Бабиева сводились к возвеличиванию боевой славы полка. Я полностью разделял это. Гордый и тщеславный — Бабиев был, безусловно, отличным строевым офицером, храбрым воином и одним из лучших офицеров Кубанского Войска. Как храбрый начальник, естественно, 17 Елисеев Ф. И.

он стремился к воинской славе и достиг ее. И если у него были немногие завистники и недоброжелатели — то Бабиев был тут ни при чем: всем была дана возможность выделиться в боях, чтобы быть даже лучше Бабиева. Но для этого надо было иметь соответствующие личные качества, и только.

Всегда скромно, но тонно одетый под кавказского горца. Под ним должен быть горячий и мощный конь. И в оружии, и в седле — все должно быть удобно и облегченно. Ничего лишнего. Глубокая легкая посадка в седле. Управление конем «на длинном поводе». И конь должен быть психологически подчинен тому, кто на нем сидит.

И вот, в таком виде появляясь перед полком, — он импонировал всем. И все чины полка, от старшего офицера и до рядового казака, — при виде Бабиева, при встрече с ним — они не могли не подтянуться воински и не ответить ему бодро, весело, молодецки. Бабиев не был строг воински и человечески. Сам он был всегда бодр и весел и хотел, и требовал от своих подчиненных, чтобы и они были бодры, веселы и обязательно отчетливы и молодецки. Зная Бабиева давно, — я разделял полностью его взгляд на воинское дело, на военную дисциплину, на казачье молодечество и был активным его помощником во всем.

Мы оба слыли наездниками, лезгинерами. При случае могли шумно кутнуть по-казачьи и обязательно с песнями, с плясками казачьими. И недаром Бабиев назвал меня своим «младшим братом»... Назначая меня командующим Корниловским полком, — он отлично знал, что я буду полностью продолжать его дело в полку.

По военной службе и по женитьбе его отца — родился он в Варшаве. Как пишет его однополчанин и друг, генерал Фостиков — «Коля Бабиев учился во многих гимназиях, но окончил Бакинскую». В это время его отец-есаул был переведен в I -й Лабинский полк, который стоял в немецкой колонии Еленендорф, под Елисаветполем, что между Баку и Тифлисом.

Судя по этому, сын, Коля Бабиев, почти не жил в своей станице Михайловской Лабинского отдела, а следовательно, хозяйственный станичный быт казаков знал мало. Это и наложило свой отпечаток на его психологию. Он считал, что — «казак есть слуга Царю и Отечеству и защитник его от врагов внешних и внутренних», как говорил 1-й параграф воинского устава внутренней службы, а каковы духовные запросы казака как земледельца, семьянина и хозяина в своей станице — Бабиев не хотел и знать.

При нем в полку было два-три кадровых офицера. Большинство получили офицерские чины за боевые отличия Великой войны, будучи урядниками или из школ прапорщиков и немногие с ускоренных курсов военных училищ, т. е. — «это большинство» офицеров были такие же земледельцы, каковыми были и их подчиненные казаки. Все Кубанское Войско было мобилизовано и стало в строй для решительной борьбы против красных. И стало в строй сознательно, добровольно. Следовательно, подход к воинской дисциплине должен быть иной, менее резкий и требовательный, как это было в мирное время.

Я уже второй месяц командую Корниловским полком. В феврале и марте месяцах непогодь. Все в сплошном снегу, а в селах невылазная грязь. Идет то снег, то дождь. Холодно и сыро. Сообщение только в седле. Офицеры и казаки в овчинных шубах (кожухах) отсюда и неповоротливы. За плечами всегда мокрый башлык. Папаха не в своей казачьей щеголеватости. Отдание чести не отчетливое. Прощается и это.