С привкусом пепла

– А что я? – прикинулся дурачком Зотов.

– Впутались в авантюру, наломали дров, запороли операцию, которую мы три месяца готовили! Кто дал приказ на захват Тарасовки и Шемякино?

– Он, – наябедничал Зотов, кося глазом на Решетова.

– Ага, я, – не стал отпираться Никита.

– Ты у меня под трибунал загремишь, – пообещал Кондратьев и рубанул ладонью по горлу. – Вот тут уже со своими фокусами. Развел самодеятельность! Мы Тарасовку, как последний козырь, берегли, по плану гарнизон должен был поднять восстание, когда каратели выдвинутся на Кокоревку, а теперь что?

– Я же не знал! – развел руками Никита.

– Какого хера лезешь тогда? Бардак и махновщина! Я это прекращу!

– Че кричать-то? Дело сделано. Хочешь – прощения попрошу.

– Тебя судить будут.

– Это за что?

– Ясно, пустой разговор. Ссы в глаза – божья роса. Ничего, управа найдется. А вы, товарищ Зотов, не красиво себя повели. Доложу в Центр, чем вы тут занимаетесь.

– Пожалуйста, ваше право, – пожал плечами Зотов, волком посматривая на Решетова. Вот удружил, так удружил. «Отобьем деревеньку, по ордену схватим, комар носу не подточит…» Ну-ну. Прохиндей. За такоев военное время могут и профилактический расстрел прописать.

– Думаете пугаю?

– Совсем нет. Вину признаю. Готов понести наказание, – Зотов исподтишка погрозил Никите кулаком.

– Это я его втравил, – хмуро сказал Решетов.

– Без разницы. Хорошо устроились: круговая порука, самоуправство и анархизм. Мне заняться больше нечем, как за вами дерьмо убирать? Ты - командир боевой партизанской группы, Решетов, а не разбойничьей шайки.

– Я же извинился.

– Мы с тобой после поговорим, в другом месте и при других обстоятельствах. Там с тебя спесь обобьют.

– Не пугай, пуганый.

– Все вы смелые до поры. Приказываю деревню оставить. Собирайте шмотки и выметайтесь.

– Ты мне не указчик.

– Решетов.

– Ну.

– Это приказ.

– Много вас, приказчиков, на мою голову.

– Товарищи, давайте, наконец, успокоимся, – Зотов предусмотрительно влез в разговор. – Я вас отлично понимаю, Михаил Григорьевич, мы допустили ошибку, ответственность разделим напополам. Сейчас о другом нужно думать: о эвакуации семей партизан.

– А вчера вы чем занимались?

– Да всяким… – растерялся Зотов. Резонный вопрос. Вчерашний день в этом плане потерян.

– Пили? – секретарь шумно потянул носом воздух.

– Немного.

– Вы за это поплатитесь. Оба. Я так не оставлю. Страна воюет, а вы? Эх… Партизанские семьи заберу в Кокоревку, там поглядим. Люди готовы к эвакуации?

– Еще как! – бодро соврал Решетов.

– Выходим через двадцать минут, –Кондратьев бросил взгляд на часы. – Вы, двое, со мной, добром не захотите, будете арестованы.

– Арестовывалка не выросла, – напрягся Решетови скользнул рукой к кобуре.

Лицо секретаря окаменело, только нижняя челюсть двигалась туда и сюда.

– Хватит, Никита, – отрезал Зотов и обернулся на шум.

По улице несся, придерживая кепку, боец с винтовкой наперевес. Подбежал и остановился, не зная кому докладывать. Собрался с духом и выдохнул:

– Тов… товарищ капитан, я от товарища Саватеева. У нас там… у нас там противник!

– Ну наконец-то! – обрадовался Решетов и заорал на всю Тарасовку. – Боевая тревога! Отряд, в ружье!

Зотов влился в общее движение. Вот те раз, каминцы себя долго ждать не заставили. Очень вовремя, спасибо.

Кондратьев, так и не успевший никого арестовать, зычно командовал. Партизаны из его группы спешивались и уводили коней. Решетов переговорил с Павленко, и тот опрометью кинулся в обратную сторону.

– Извини, – сверкнул белозубой улыбкой Решетов. – На том свете сочтемся.

– Да пошел ты, – беззлобно отозвался Зотов. – Аньку не видел? С утра нигде нет.

– Вот разве до нее мне сейчас? – отмахнулся Решетов.

Они выскочили на южную околицу. Под каблуком поехал рыхлый бруствер окопа. Саватеев был на НП, встретил сдержанно. Указал в сторону леса и сказал, обращаясь исключительно к Решетову:

– Доброго утречка, товарищ командир. Вон туда гляньте, гости у нас.

Партизаны рассредоточились по траншеям, тут и там торчали любопытные головы. Зотов схватил протянутый бинокль.

– Ориентир - дорога на Холмечь.

Зотов повел взглядом вдоль проселка, жмущемуся к деревьям, и там, где желтушная полоска тракта терялась в лесу, увидел плохо различимые фигурки людей. Дистанция около километра.

– Точно противник? – спросил он.

– А кому быть? – с чувством собственного превосходства отозвался Саватеев. – Вишь менжуются? Наши бы бегом через поле ударились, знают, что в Тарасовке мы. Сарафанное радио самое верное. А эти высматривают. Разведка никак.

Фигурки на краю лесочка задергались и пришли в движение. На дорогу выползла телега, запряженная единственнойлошадью, и тихонько покатила к деревне. На борту несколько человек, сколько - не разобрать, далеко.

– Не, видал идиотов? – хохотнул Решетов. – Домой, к бабам под бок идут. Из минометов шугнем?

– Не надо, – упредил Зотов.

– Почему?

– Прибережем.

– Хах, будто они не знают, что мы в Тарасовке артиллерию взяли.

– Знают конечно. Но вдруг минометы нам поврежденными достались, или мы рукожопы и стрелять не умеем. Техника сложная. Грешно на разведку мины последние тратить.