Саалама, руси

— Тут, — тот поводил огромной ладонью по животу, обозначив окружность сантиметров пятьдесят.

— Когда боли начались? — интерн положил ладонь со слегка согнутыми пальцами на живот пациента и несильно нажал, мужик истошно заорал. — Так сильно болит? — парень удивленно посмотрел на мужчину. Он начал по правилам — с левой паховой области, а она даже не входила в болезненную сферу, обозначенную пациентом.

— А ты как думаешь?! — больной сварливо огрызнулся и гордо добавил: — Да меня даже тошнило.

— Сколько раз была рвота?

Тот надолго задумался, помялся, потом буркнул:

— Один. Но продрало так — не поверишь. Думал, кишки в сортире оставлю.

Интерн понимающе кивнул и, вроде бы согласившись с тяжестью заболевания, вкрадчиво предложил:

— Так, я попробую пропальпировать. Где будет больно, скажете.

Мужик, проникшись сочувствием и ответственностью момента, согласно кивнул. На этот раз при поверхностной пальпации боли обнаружились умеренные, напряжение небольшое, местное, как ни странно, не в области желудка — куда показывал пациент, а в нижнем отделе. Было похоже на обычный острый аппендицит, но мешала явная истеричность пациента.

— Доброе утро, Патрисия Яновна.

Андрей обернулся на голос сестры и встретился глазами с входящей Ливанской. Женщина была в хирургической пижаме и плотно повязанной шапочке — только из операционной.

— К кому вызывали? — она кивнула сестрам.

— Вон мужчина, сами приехали.

Ливанская подошла к пациенту:

— Я уже посмотрел, тут…

Но она не стала слушать:

— Я сама взгляну, идите.

Парень вскипел, скрипнул зубами, но, ничего не сказав, молча вышел из смотровой, громко хлопнув дверью.

Там в кабинете все еще сидела его старушка. И даже был шанс успеть к развязке ее эпопеи.

20

Восемнадцатая городская больница. 20:55

После восьми в хирургии уже никого из врачей не осталось, только дежурный, но и он поднялся в реанимацию. Ливанская стояла у шкафа с историями, раз за разом передвигая папки, но что справа налево, что слева направо — не могла найти нужную.

— Можно?

Она резко обернулась и, недовольно передернув плечами, отодвинулась:

— Кладите.

Гадетский протянул руку, на мгновение ощутимо запахло хлорамином[1]. Она, глядя в сторону, подождала, пока парень отодвинется, и снова принялась перебирать карты — с утра привезли ДТПшника, уже и прооперировали и перевели в реанимацию. Историю она заполнила, но теперь не могла найти. А парень стоял сзади и волоски на руках поднялись дыбом.

— Поехали к тебе.

От повисшей напряженной тишины на мгновение зазвенело в ушах.

— А если я не хочу? — Ливанская с силой сжала кулак, в пальцах, сминаясь, хрустнули листы. История ДТПшника лежала первой слева — получалось, что она уже три раза попадалась в руки, но женщина ее пропускала.

— Хочешь.

Карту нужно было пролистать, заполнить графу осмотра. И обязательно напомнить сестрам, чтобы с утра вклеили свежие анализы. Подумалось, что неплохо бы еще зайти в реанимацию — взглянуть, как отходит от наркоза пациент.

— Подожду на парковке, — женщина, не глядя, бросила историю обратно и вышла.

Ливанская захлопнула дверь машины и уткнулась лбом в скрещенные на руле руки. Все получалось как-то глупо. В голове крутилось: «Пять минут». Если за пять минут не придет — она заведет машину и уедет, выкинув эту блажь из головы. Мысль мелькнула и исчезла — Андрей, с грохотом захлопнув дверцу, сел в машину.

Прибежал прямо так, даже не переодевшись — без сумки и куртки.

С твердой привычкой без приглашения пинком открывать любую дверь, подался вперед. И вжал в дверцу, подминая под себя с такой силой, что она ощутимо ударилась затылком о стекло.

Кровь гулко шумела в ушах. Пока парень грубо и жадно дергал молнию на ее джинсах, она нетерпеливо теребила завязки хирургических штанов. Секс был невнятным, агрессивным и торопливым. Сначала тут же, на парковке, потом — у нее дома…

[1] Хлорамин — аитисептич. средство; содержит 25–29 % активного хлора.

21

05 июня 2015 года. Пятница. Москва. Восемнадцатая городская больница. 11:20

— Зачем ты приехала с ним в одной машине? — Ринат подошел бесшумно, как мышь, привычно глянул по сторонам, нет ли кого, и встал рядом, хотя сам не курил. Ливанская выдохнула сизую струю. Вообще-то, тут все курили — через старую обшарпанную дверь с торца здания почти никто не ходил: врачам некуда, а пациентов в чистой обуви на улицу не пускали. Отличное место для того, чтобы уединиться и пять минут передохнуть.

Молодая женщина приветливо кивнула и недоуменно пожала плечами:

— Так удобнее, метро далеко.

— Хватит придуриваться, — он возмущенно понизил голос: — Я думал, это был единичный случай, а, оказывается, у тебя привычка — гадить, где работаешь. Ты вообще о чем думала?! Здесь так не делают.

Ливанская рассмеялась:

— Ринат, я тебя умоляю.

— И хватит разговаривать со мной так, будто мы закадычные друзья. У меня проблем хватает, и я хочу в своем коллективе работать комфортно.

Она внимательно взглянула и хладнокровно пожала плечами:

— Ну, не друзья, так не друзья. Твое дело.