Саалама, руси

— В этой истории утренних анализов нет. — Ливанская недовольно поджала уголки губ, пролистывая страницы, неаккуратно скрепленные желтым клеем. — И хватит смотреть мне через плечо, читать я умею! Их тут нет.

Сестра досадливо выпрямилась.

— Извините. Девочки, наверное, не успели разобрать. Сейчас я вклею.

Та не ответила, продолжая раздраженно листать папку и вымещать усталость, распекая сестру. Хотя в том, что история была заполнена кое-как, хватало и ее вины.

— Где заключение узистов?

— Какое заключение? — и, не дождавшись ответа, возмутилась: — Это же днем было! А я два часа как на смену заступила.

— А мне какое дело? — вкрадчиво проговорила Ливанская. — Я назначение сделала, в листе оно значится. Мне что, больше делать нечего — только за вами ходить и каждый шаг проверять?

Сестра терпеливо промолчала. Да, это было несправедливо, но в отделении всегда так: одни не делают, а других распекают. У кабинетов узи огромная очередь: платные, бесплатные, по записи, без записи. Раз в пять минут в коридор с окриками: «Ноги, ноги, берегите ноги!» — ввозят каталку, сидящие пациенты торопливо убирают с прохода сумки, дверь распахивается, и очередь приостанавливается на то время, пока будут смотреть пациента из хирургии. У помощника узиста на столе историй сорок, тут забудут, там не вложат, а достается потом сестрам.

Ливанская разочарованно выдохнула и махнула рукой:

— Идите.

Она краем глаза проследила, как захлопнулась дверь, и устало ткнулась лбом в сцепленные пальцы. Было пятнадцать минут двенадцатого, а смена заканчивалась в семь. Значит, еще восемь часов сорок пять минут.

На ней было семьдесят коек, куча бумажной работы. И всего две сестры. В случае чего-то экстренного, если ее сдернут на первый этаж на прием или наверх — в реанимацию, свободного врача вообще не останется. Штат больницы не предусматривал на ночь двух дежурных на этаж. Ливанская устало потерла глаза.

Она специально пришла в смотровую, когда там был один Сергей. Он приехал всего пару месяцев назад и еще не понимал, как врачи измотаны. Но даже он не хотел брать кровь у нее.

— Слушай, иди-ка ты отсюда, а, — мужчина решительно сдернул жгут с руки девушки: — С тебя хватит уже. Смотреть страшно.

— Да ладно, я просто устала. Все же сдают, — Ливанская пожала плечами и не двинулась с места. — Ему какая нужна-то?

— Вторая. У наших нет ни у кого. У Лиз только. Но она сама лежит.

— Как она? — девушка протянула руку, сама стягивая себе предплечье.

— Да так себе. — Мужчина неуверенно замялся. — Слушай, может, тебе хватит?

— Давай-давай. Все равно первая положительная только у меня. Бери, а вечером мне мяса дадите.

Серега рассмеялся. Шутка удалась. Мяса они третий месяц не видели.

Кровь лилась хорошо. Быстро. Вена широкая. Ливанская смотрела, как медленно наполняется пакет. Мало, очень мало.

— Давай еще.

Перед глазами слегка поплыло.

— Рита, Рита! — Серега теребил ее за плечо и совал в нос нашатырь. Омерзительный запах. Ливанская махнула рукой и распахнула глаза.

— Патрисия Яновна, там у Лешина судороги. Седьмая палата. Что делать? — сестра стояла около письменного стола, от нее едко пахло хлоркой.

Ливанская подскочила на месте. И как ее угораздило уснуть? Она мельком взглянула на часы — прошло каких-то десять минут.

— А что с Лешиным? — женщина провела рукой по лицу, стирая усталость и собираясь с мыслями.

— Говорю же, судороги. Идите быстрее.

Впереди еще восемь с половиной часов…

4

26 декабря 2014 года. Пятница. Москва. Восемнадцатая городская больница. 09:30

Смена закончилась четыре часа назад, а она все еще сидела в ординаторской.

— Устали? — у мужчины, присевшего рядом, был мягкий голос. Немного низкий и обволакивающий.

Ливанская оторвалась от кипы историй и справочников, потерла затекшую шею и резко выпрямилась. Человек не может, физически не способен, впитать столько информации сразу. Иногда ей казалось, что она не выдержит и просто сойдет с ума.

Бикметов улыбнулся и поставил перед ней кофе:

— Вы плохо выглядите.

Молодая женщина рассмеялась:

— Вот это комплимент. Спасибо, — взяла стаканчик и отхлебнула.

Хирург смущенно хмыкнул:

— Простите, я не хотел. Не это имел в виду.

— Да ничего, я поняла, что вы хотели сказать. Вы правы. Я уже одурела от учебы.

— Вы работали в Африке, да? — Ринат присел на ее стол, но Ливанская не стала возражать. Красивый мужик. Слегка за сорок. Только очень уж восточный — глаза раскосые, рот чересчур маленький.

— Слухами земля полнится?

Он промолчал и улыбнулся:

— Вам не нравится кофе? — мужчина, извиняясь, пожал плечами, заметив, что она не пьет. — Я не знал, какой принести.

— Да нет, нормально. Я пью черный. Просто за вечер это уже пятый, — Ливанская сделала глоток.

Бикметов оценивающе посмотрел на нее и вдруг резко поднялся:

— Знаете что — хватит с вас. Пойдемте выпьем пива.

Женщина глянула на него и с усмешкой кивнула:

— Ну, пойдемте.

Ливанская быстро натянула брюки и расправила горловину теплого свитера — пожалуй, в холостяцкой квартире Бикметова для нее было чересчур холодно.