Саалама, руси

Компанией ждать было не так скучно: ребята знакомились, смеялись, что-то уже обсуждали. Андрей улыбался девушке — Яне. Малика мало прислушивалась к беседе, она всегда с трудом сходилась с людьми и никогда не участвовала в праздных разговорах.

Они были в больнице уже второй час. Пришли как положено — к восьми. Но заведующая сначала ходила в палату к тяжелой пациентке вместе с целой группой врачей. Потом началось утреннее совещание, и их снова попросили обождать. По коридору то и дело проходили сестры, но на интернов никто не обращал внимания. Только через час к ординаторской толпой потянулись хирурги — совещание закончилось.

— Дина Борисовна подойдет через пять минут, — низкорослый молодой врач с нарочитым спокойным дружелюбием во взгляде и, будто приклеенной, улыбкой подошел к ребятам.

— У Дины Борисовны времени немного, так что давайте все в темпе, — молодой хирург распахнул перед ними дверь, заводя группу в ординаторскую.

В большом кабинете оказалось пусто: все врачи уже были либо в операционных, либо на обходе. Заведующая оказалась приятной женщиной в возрасте, одетой в такую же, как у всех, хирургическую пижаму.

— Я вам не помешаю, Дина Борисовна? — мужчина уважительно обернулся к начальнице, хотя, строго говоря, это она заняла кабинет врачей, а не наоборот.

— Работайте спокойно, мы тут тихонько, — Вениаминова дружелюбно улыбнулась хирургу и села на ближайший стул. — Вы по Ивановой выписку подготовили уже?

— Вот сейчас как раз займусь.

По разговору чувствовалось, что заведующая поддерживает с врачами теплые отношения, и, не соблюдая большой дистанции, предпочитает быть в коллективе кем-то вроде доброй, но строгой, матери.

— А с анализами там что?

— Просто отлично. Вчера и лейкоциты, и гемоглобин в норме были, белка в моче нет.

Дина Борисовна согласно кивнула:

— Ну, тогда давайте и выпишем завтра.

— Само собой, — врач уселся в кресло странно — прямо, будто лом проглотил, и принялся с потрясающей скоростью двумя пальцами стучать по клавишам. После каждой напечатанной буквы он на мгновение поднимал голову, сверяясь с написанным.

— Ну, добро пожаловать, — заведующая с тем же мягким дружелюбием повернулась к интернам. — Я вам сейчас кратко дам информацию, а потом Александр Петрович вас с кураторами познакомит. — Вениаминова улыбнулась, а хирург кивнул и издал неопределенный звук в равной степени способный сойти за согласное мычание и скептическое хмыканье. — Врач он прекрасный и учитель хороший, тоже вот возьмет одного из вас. Так что многому научитесь, все попробуете.

Молодые врачи, понятливо кивая, слушали Вениаминову, исподволь осматриваясь в своей первой рабочей ординаторской. Ничего особенного. Большая комната. Стены такие же, как в коридоре. На полу линолеум «под паркет», на окнах — цветы. И десяток столов, расставленных по кабинету без видимой системы. Часть комнаты отгорожена шкафами — видимо, врачи за ними переодевались.

— Основную заботу о вас я возьму на себя, так что появятся какие-то вопросы, пожелания, проблемы, не стесняйтесь, подходите. Все обсудим, решим. Я вам сейчас раздам расписание лекций, темы и даты. У каждого из вас будет свой куратор, с которым мы вместе выставим оценки. Почти весь год вы работаете у нас — в общей хирургии. В гнойную и в травматологию будете уходить по очереди на месяц. Вопросы сейчас есть?

Вопросов не было. Ленька, стоящий ближе всех к столу, любопытно поворачивал забытую кем-то кружку. Рисунок там и в самом деле был странный — сагиттальный разрез брюшной полости — дурацкие у хирургов шутки.

— Ну, раз вопросов нет, — Вениаминова на секунду посмотрела на интерна, Ленька неловко выпустил кружку, и по столу разлилось мутное коричневое пятно, — переодевайтесь, и Александр Петрович вас проводит.

11

Москва. «Пивная 01». 22:07

— Погнали! — скомандовал Гадетский, и молодые люди одновременно опрокинули в себя стопки.

В баре орала музыка, стоял полумрак, и висела сигаретная вонь.

— Ммм, — Янка зажмурилась и замотала головой — крепкий алкоголь обжег глотку. — Ребят, вы с ума сошли, я так напьюсь.

— Пей, не ной — анестезия, — Андрей, недолго думая, разлил по следующей. — Это только начало — первый день.

Ничто не могло сравниться с унижением, которое глотает интерн на первом дежурстве. Кураторы, категорированные хирурги, завы, сестры — все смотрят свысока и сквозь тебя, будто не видя. У всех свои дела, суматоха, беготня: отчеты, карты, анализы, перевозимые туда-сюда пациенты. Напрягаться еще и на интернов ни у кого нет ни сил, ни желания.

— «Историю заполняй правильно». Он что, реально считает, что я историю без его понуканий не заполню? — Гадетский не замечал, что орет. На скулах разгорячённо ходили желваки. — Да я этого дерьма уже столько оформил, что видеть не могу. Говорю ему, что в скорой работал — как в стену!

— В скорой? И долго? — Янка завистливо глянула на нового коллегу.

— Три года, — отмахнулся парень. — Не суть. — Ему не терпелось выплеснуть бурлящее внутри возмущение. — Нет, я все понимаю — хирург. Но, мать твою, я тоже не вчера родился.