Сады Рэддхема

– Признаться, я никогда его не видел. Или не помню, что видел. До меня доходили слухи, – чуть тише добавляет Элиот. – Говорят, что по соседству с его кабинетом есть комната, где он пытает своих врагов. А ещё я слышал, что под Дворцом целая сеть туннелей. Одна из легенд гласит, что он загоняет туда людей, где они в итоге теряются и умирают от голода. Вторая – якобы эти туннели выстроены специально для его элитных стражей, которые следят за гостями и докладывают ему, – на выдохе произносит он. – Наш бывший Король хранит множество секретов. Кто знает, может, он умеет прочищать мозги так же, как это делает Рураль?

– Прочищать мозги? Звучит отвратительно.

– О, все мы догадываемся о том, каким образом Рураль привлекла на свою сторону всех своих союзников. Особенно… если брать в расчёт её способности. Рураль проникает в головы и переворачивает всё так, чтобы сознание стало… затуманенным. Она заставляет мыслить так, как хочется ей. Даже может заставить думать, что тебе больно, и ты будешь кричать от боли, хотя физического вреда она тебе не причинит. Только представь. Не удивлюсь, если именно она влезла в твою голову и заставила всё забыть.

– Её магию возможно обойти? – Скидываю с ног сапоги, поворачиваясь к Элиоту спиной. – Возможно ли обмануть её?

– Может быть, Селена. Может быть. А сейчас – поспи. Нам с тобой необходимо поспать.

* * *

Колокольчик над дверью издаёт высокую трель, этот резкий звук отдается болью в висках. Кофемашина жужжит, наполняя помещение запахом свежесваренного кофе. От этого аромата всё внутри сжимается – чувство настолько знакомое, что я всем своим существом тянусь к этому запаху; желаю, чтобы он окутал меня с головы до ног. Обычно такое ощущение возникает, когда после долгого путешествия наконец возвращаешься домой.

Дом. Вот так и пахнет для меня дом. Тепло разливается глубоко в груди, накатывает радость. Знакомые интерьеры заставляют сердце сжиматься от сладкого трепета. Я дома.

Присаживаюсь на корточки, открывая дверцу витрины, чувствуя, как кожу обдаёт приятным холодом, а затем подталкиваю десерты и закуски ближе к стеклу. Всё так реально, будто… взаправду. Это самый обычный рабочий день, а те ужасы – просто глупый сон. Не более.

По залу разлетаются перешёптывания и смех. Выпрямляюсь, и взгляд тут же падает на стол. На краю, ближе к покупателям, высится баночка с надписью «фонд пострадавших от слова “экспрессо”». Улыбаюсь уголками губ: это была идея Миши. Он аргументировал это маркетинговым ходом, но я уверена, что Нефлянов просто хотел посмеяться – до сих пор помню его довольное лицо, когда он выводил буквы. Осторожно касаюсь горлышка банки, оглаживая рифлёные края. Она уже наполовину заполнена, и лежит там не только затерявшаяся в глубинах сумки мелочь, но и купюры покрупнее.