Сага

— «Сага» была моим единственным шансом, такой только раз в жизни выпадает! Случилось это не вовремя, вот и все. Могла бы и понять! Проявить хоть чуточку терпения. А ты вместо этого потихоньку смылась в Крёз, в самую глухомань, просто по-свински!

— Это не единственная причина, Марко. Есть еще и… вот это.

Она достает из шкафа сценарий пятой серии «Саги» и протягивает мне.

— Тебя послушать, так ты восьмое чудо света творил. Это валялось на постели, я из любопытства заглянула.

— ?..

— Двадцать первая сцена.

Пролистываю половину страниц, руки потеют все больше и больше… Двадцать первая сцена… Двадцать первая сцена… что же там могло быть такого, в этой чертовой двадцать первой сцене, будь она неладна?

Сцена 21

Гостиная Френелей. Павильон. День.

Джонас Каллахан и Мари Френель в гостиной одни. Она заваривает чай.

Джонас. Скажите, мадам Френель, Камилла всегда была такой?

Мари. Вы хотите сказать, такой грустной, такой скованной? Нет. Девочкой она была полна жизни, непоседой, шалуньей…

Джонас. Я все сделаю, лишь бы она стала прежней.

Мари. Вы очень милый, Джонас, но если хотите знать мое мнение, я вам скажу, что вернуло бы ей утраченные силы и жизнерадостность.

Джонас. Прекрасно. И что же это?

Мари…Ребенок.

Джонас резко вскакивает, опрокинув чашку горячего чая себе на колени, но даже не замечает. Пристально смотрит Мари в глаза.

Джонас. Я так влюблен в вашу дочь, что она могла бы потребовать от меня что угодно… Чтобы я забросил к черту карьеру полицейского и стал уголовником. Чтобы ударился в запой вслед за отцом. Выкопал из могилы и оживил Шопенгауэра, чтобы выбить из него признание, что он ошибался. Пустил себе пулю в лоб, чтобы показать, что в смерти нет ничего особенного. Она бы могла потребовать от меня и большего. Но только не ребенка!

Он направляется к окну, чтобы избежать взгляда Мари.

Джонас. Пусть другой подарит ей ребенка, если это сделает ее наконец счастливой, но я этого никогда не смогу. Мне отвратительна даже мысль, что от моей плоти может произойти живое существо. Я хочу, чтобы после меня все кончилось, хочу быть последним, не хочу выпускать в этот мир маленькое существо, которое будет мучиться всю свою жизнь и сдохнет в конце концов. Не хочу тревожиться за него, мне и своих забот хватает. А вдруг я его так и не полюблю? Вы считаете, что любовь возникает сама собой? Я слишком боюсь, что возненавижу его, как только он появится, и заставлю заплатить за то, что затесался между мной и автотрассой, по которой я хочу протащиться со скоростью две мили в час. Произвести на свет ребенка?.. Если бы я думал, что у этого мира еще есть шанс, я бы не стал полицейским. Мне незачем себя продолжать. У меня никогда не будет ребенка.

Выходит из гостиной.

Я закрываю рукопись и смотрю на Шарлотту — еще более красивую, чем когда-либо.

— Какой он, этот малыш?

Любовь и война

Луи.

Луи еще жив.

Старик…