Сагарис. Путь к трону

Если это кто-нибудь из параситов[93], он прикажет выгнать его взашей. Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями.

— Высокочтимый Тит Корнелий.

— Приглашай...

Тит из патрицианской семьи Корнелиев был давним другом Валерия. Они сошлись накоротке ещё в юности, посещая куртизанок. Пиры и застолья в обществе падших женщин для Тита были едва не главным развлечением; конечно, не считая гладиаторских игр. Он относился к столичным прожигателям жизни, благо родовитость и богатство семьи позволяли не задумываться о будущем.

Если Валерий добывал своё богатство каждодневными трудами, что называется, в поте лица, Титу Корнелию это было без надобности. В юности он некоторое время служил в XI Клавдиевом легионе контуберналом, но затем жёсткий армейский регламент стал ему претить, и он перешёл на гражданскую службу, которую исполнял спустя рукава.

— Приветствую тебя, мой дорогой друг! — бодро воскликнул Тит. — Да ты, я вижу, опять в тоске!

— С чего ты взял? — вяло откликнулся Валерий.

— A y тебя всё написано на лице.

— Хандра замучила... — признался Валерий.

И наполнил Титу серебряный кубок почти доверху. Тот не стал смешивать вино с холодной ключевой водой (с некоторых пор среди римских аристократов пошла мода пить вина неразбавленными) и жадно прильнул к чеканному краю.

— Уф! — выдохнул Тит, отставив пустой бокал в сторону. — Жажда мучает с раннего утра.

— Никак вечер провёл у гречанки Калипсо?

— Нетрудно догадаться... О боги! Она пьёт вино, как лошадь воду. И главное — почти не пьянеет.

— И ты старался не ударить в грязь лицом...

— А по-иному никак. Калипсо (да ты и сам это знаешь) предпочитает любовные игры в полуневменяемом состоянии. Но что она творит в постели! Потрясающая женщина!

— Когда-нибудь она доведёт тебя до врат Аида. Ты ведь уже не молод.

— Иногда я и сам об этом думаю. Но что мне делать, если моя жена — бесчувственный чурбан? Она подпускает меня к себе лишь раз в неделю. Представляешь — всего четыре раза в месяц! С ума сойти!

— Так выгони её.

— Ты пошутил?

— Прости, это и впрямь глупая, неуместная шутка...

Тит Корнелий был женат на родовитой патрицианке из семьи Юлиев. Избавиться от своей супруги для него значило потерять очень многое. Юлии не простили бы ему такой вольности, хотя жена так и не родила ему ни одного мальчика. Это было настоящее горе, позор. Оставалось уповать лишь на то, что жена Тита сама решится провести три ночи подряд вне его дома. Тогда он был вправе освободиться от законных брачных уз. Но о таком «подарке» для Тита его властная мужеподобная жена, конечно же, даже не помышляла. К тому же супруга Тита Корнелия получила богатое приданое, и ему совсем не хотелось его терять. Иначе со своим разгульным характером он мог запросто оказаться на мели. В принципе, можно было затеять выгодный для него развод, тем более что супруга пристрастилась к одному из восточных мистических культов. Но она не была замечена, как некоторые другие матроны, ни в порочных связях с пользующимися успехом актёрами, ни с гладиаторами, ни с возницами колесниц, а также была добра по отношению к рабам, обслуживающим дом.

Титу очень хотелось, чтобы жена обратила внимание на домашнюю прислугу. Он специально покупал красивых юношей и втихомолку наставлял их, как обращаться с хозяйкой, чтобы она обратила на кого-нибудь свой благосклонный взгляд. В таком случае сбившаяся с праведного пути жена могла быть продана как рабыня, или придерживающиеся древних традиций Юлии просто лишили бы её жизни, а виновного раба Тит обязан был сжечь заживо. Зато приданое осталось бы в его распоряжении.

Но супруга была настолько холодна и безразлична к мужчинам, что надеяться на измену Тит никак не мог.

— Ты по-прежнему отдаёшь предпочтение альбанскому, — заметил Тит, когда раб-виночерпий принёс очередной кувшин с вином.

— У меня есть и доброе хиосское. Если желаешь...

— Брось! На похмелье сойдёт любая гадость. Чего нельзя сказать о твоём альбанском. Дома я выпил только мульс, но этого оказалось недостаточно. Хотя мой эконом — просто волшебник. Мульс у него получается великолепным.

Валерий скептически фыркнул.

— Подумаешь, проблема... — сказал он со смешком. — Смешиваешь вино с мёдом — и мульс готов.

— Э-э, не скажи! Мой эконом смешивает мёд не с вином, а с виноградным суслом. И сусло нужно брать до того, как из него будет выдавлен весь сок целиком.

— Как по мне, так это всё едино. Мульс, конечно, это хорошо, но чистое, без примесей вино всё-таки лучше.

— Кто бы спорил... Слушай, у меня есть предложение как развеять твою хандру! — оживился Тит.

— Благодаря общению с тобой, мой друг, я уже немного ожил.

— Это всего лишь цветочки. Ты забыл, что сегодня праздник Изиак, посвящённый богине Изиде!

Валерий скептически поморщился и завздыхал, вспомнив о Сагарис.

— Только не говори мне, что сегодня ты никуда не пойдёшь! Обижусь, — сердито сказал Тит Корнелий.

— Откровенно говоря, участвовать в Изиаке у меня нет никакого желания...

— Стареешь?

— Не то чтобы... В общем, есть причина.