Сахарские новеллы

– Скажите, а по какому вы делу? – прямо спросила я его.

– Дом такого класса вы по такой цене нигде не найдете. Я решил повысить вам арендную плату.

Ну и свинья же ты, хотела сказать я, но промолчала. Взяла договор об аренде и с холодным видом швырнула ему:

– Если вы повысите арендную плату, я завтра же подам на вас жалобу.

– Вы… вы… проклятые испанцы, вы всегда обижаете нас, сахрави.

Он разозлился еще больше, чем я!

– Какой же вы после этого добрый мусульманин? Даже если будете молиться каждый день, бог вас и слушать не станет. А теперь вон отсюда!

– Из-за горстки денег ты оскорбила мою религию! – закричал он.

– Вы сами ее оскорбили. Уходите, пожалуйста.

– Я… я… чтоб тебе пусто было!

Я захлопнула ворота моей крепости и подняла подвесной мост, не обращая внимания на доносившиеся с улицы проклятия. Включила магнитофон, и дом наполнился звуками симфонии «Из Нового Света» Дворжака.

Я подошла к круглому сиденью из старой шины и медленно уселась на него, как на трон, чувствуя себя настоящей царицей.

Моя дорогая свекровь

Наше с Хосе бракосочетание мало напоминало романтическое бегство вдвоем: уже то, что мы просто пошли пешком в суд и зарегистрировали брак, можно считать большим достижением; ни мои, ни его родители на свадьбе не присутствовали.

Мои родители, люди широких взглядов, относятся к своим детям с большим пониманием. Между нами нет запретных тем. Перед тем как выйти замуж, я заручилась согласием семьи, а дату бракосочетания сообщила им в телеграмме, когда дело было уже фактически сделано. Крайне непочтительно с моей стороны, но, узнав, какого превосходного зятя выбрала для них непутевая дочь, любящие родители все равно были счастливы. Они приняли Хосе с распростертыми объятиями.

Отец даже несколько раз прочел мне проповедь, подобную наставлениям Отца нашего небесного: отныне это возлюбленный сын мой, слушайся его и повинуйся ему.

Что же до родителей Хосе, то уж не знаю, отчего им так не повезло: из четырех замужних дочерей и одного женатого сына ни один не спрашивал их мнения перед тем, как вступить в брак. (Впрочем, остаются еще двое неженатых сыновей и одна незамужняя дочь, на них вся надежда.)

Кто-то из этих драгоценных деточек сообщил им о предстоящей свадьбе за день до нее (например, Хосе), кто-то и вовсе сделал это постфактум (как его старшая сестра, проживающая в Америке), а кто-то, оставаясь на глазах у родителей в Мадриде, тихой сапой оформил брак по доверенности в Колумбии (например, его вторая сестра).

Все они нашли себе замечательных супругов и живут с ними в мире и согласии, но перед тем каждый из них сыграл с родителями такую странную шутку. Дома эта восьмерка ходит по струнке, ничем себя не выдавая, но стоит ей выйти за порог, как она объединяет силы и дружно шестнадцатью руками «закрывает небо»[28] от родительских глаз. Родителям морочат голову, держат их в полном неведении, а когда они, наконец, обо всем узнают, то и гневаться поздно: все равно сделанного уже не воротишь, «сырой рис превратился в кашу».

Наверно, к подобной трагикомедии привело чрезмерно строгое, консервативное и деспотичное домашнее воспитание (и пусть читатель не думает, что только традиционная китайская культура славится суровым отношением к детям; в западном мире своих странностей тоже предостаточно!)

В общем, выйдя замуж и увенчав свое удостоверение личности фамилией мужа, я совершенно позабыла о собственном семействе. (На самом деле, конечно, нет.)

Как гласит пословица, «до неба высоко, а до императора далеко»: я могла бы и вовсе не вспоминать о родителях мужа, но, исполняя дочерний долг, каждую неделю отправляла им по письму, справляясь об их благополучии и сообщая во всех подробностях о нашей повседневной жизни. Я тешила себя надеждой, что запоздалое раскаяние в совершенном преступлении поможет мне заслужить их снисхождение.

Мужчины в нашем бренном мире суровы только на вид. На деле же они добры, великодушны и слабохарактерны. Нужно лишь немного хитрости, чтобы мужчина устремился к вам всеми помыслами и душой.

Каков сын, таков и отец: свекор вскоре начал отвечать на мои письма. Его отеческая любовь ко мне не уступала любви к Хосе.

Автор этих строк – женщина, как, собственно, и ее свекровь. Я не только «знаю противника и знаю себя»[29], я способна «по одному углу отыскать три остальных»[30]. Будучи сама человеком ничтожным[31], я рассудила, что и свекровь моя не образец совершенства. Но в мои гадания на триграммах могла вкрасться ошибка: что, если она, вопреки всем ожиданиям, окажется бодхисаттвой Гуаньинь[32] (о которой еще не известно, женщина ли она вообще) или даже Пресвятой Девой Марией (уж она-то определенно женщина, к тому же девственница)? Это означало бы, что я непременно заслужу ее любовь и милость.

Увы, моя свекровь не оказалась ни той ни другой.