Сакральная хонтология

Руки разводят в стороны, их пробивают гвозди, трещат мои кости,

Но Бог дал вам не гнозис, Он вас окропил моей кровью, чтобы вы помнили: Мир познаётся "красотою".

Тысяча лезвий

Вот, приготовлена тысяча ле́звий, в сей час моя мысль проста – тебе от них никуда не де́ться,

При этом ты вспомнил де́тство? Поэту оставь прошлое, осколкам памяти тут не ме́сто.

Одно изве́стно: ты не воскресне́шь, ибо ты лишь пле́сень, унизить тебя – плёвое дело,

Ты нищ, но не кину ме́лочь, у меня нет разме́на, так взгляни же в рее́стр, что доселе был тебе не изве́стен.

–

Узнаёшь? Я один из су́дей, жди меня ночью, зри меня у́тром,

Всё тут в заём: личность, предметы быта, до́м.

Значит, споём! Одно ле́звие – это за тщеславие, больно уж ре́зв ты.

Танцуй, к чему этот во́й? Лезвие второ́е – это за всю кровь, что про́лил.

–

Юдо́ль скорби, мы купаемся в Мёртвом мо́ре, наши глаза сочатся со́лью,

Это всё от тебя исхо́дит, за всю ложь лови лезвий втрое бо́льше.

Так и ищешь в разуме отве́ты, а у меня ещё много уготовано ле́звий,

Думаешь, что я законник, что я Ле́вий? Вот тебе по ле́звию за праздный ум, за слабость, за ле́ность.

–

Мне нравится то, что я де́лаю: я кара, я привожу закон в исполне́ние,

И я вовсе не Левиафан, не Тьмы порожде́ние, ведь я ве́стник.

Речь не об а́нгеле, да и ты не пра́ведник, я говорю о ча́сти,

Часть тебя́, то, что следует за тобой по пята́м, воплощённый кошма́р.

–

И пока тебя пронзают остальные ле́звия, я присяду, смогу насладиться этим бе́дствием,

Мы вме́сте, но я не имею ске́лета, а потому лови ещё ле́звие, пусть будет боле́зненно.

Как тебе эта руле́тка? Каков твой мыслительный ве́ктор? Проклинаешь Бога или Дья́вола? Думаешь, что они меня над тобой поста́вили?

Святая наи́вность! Действую по собственному наи́тию, зови меня "Совесть" – я твоя личная ви́селица.

Неотложка

Мутный дождь, тебе не нужен зонт, ревёт мотор, пар, что исходит от ртов,

Карета скорой, твои кости держат скобы, с твоим гороскопом ошибся астролог.

Сирены вой, что там – за окном? Водопад из человеков, вибрация толп?

И ты никакой не герой, ты статистика, ты ноль.

–

Пока скорая мчится, дай же злорадством мне насладиться,

Никакого сожаления в их лицах, им бы добраться до больницы.

Кто я? Меня тут нет, ибо я Ангел смерти,

Существую с начала времён: бдю, веду учёт и надзор.

–

Давай смеяться, заблудшая душа, чего ты?

Скорая в пробке, врачи решают сканворды, думая, что ты мёртвый.

Жить хочешь? Это как так? А что ты делал до этого дня?

Так посмотрю, ты и не думал о смерти, подписывался на бессмысленные мероприятия и проекты.

–

И вот – пришёл Ангел смерти – это же надо, я теперь мотивационный тренер!

Слушаю вой сирены, смотрю на блики синего и красного, с тобой разговариваю.

Ты же щеришься, трясёшься, умоляешь и просишь,

"Оставь меня, Ангел смерти, я хочу жить, заявить о себе делом".

–

Скука какая! Ладно, сегодня я в духе, исполню твоё желание,

На, возвращаю дыхание, сердце снова бьётся, как барабаны.

Ох, как же врачи испугаются! Люблю Смерть, люблю её правила,

И чего уставился? Завтра выпишут, так что ответь себе сразу – "Мне даровали жизнь, куда буду инвестировать и вкладывать?".

Лютый Малюта

Малю́та, опять кровью малю́ешь? И ты когда-то был малю́тка,

Вырос, стал лю́тым, сколько погубил христианских су́деб?

Будет тебе, Малю́та, подумай-ка лу́чше – "А Бог меня не осу́дит?",

Думаешь, что пустят в райские ку́щи? Чу́шь же, Малю́та, там нехристь не ну́жен!

–

Мал ты, Малю́та, а глаза, как у Су́рта, спрячься – в подвал что ли ю́ркни,

Дверь подопри ла́вкой, вспомни, как душил Филиппа своей ла́пой,

Как он дышал нату́жно, а ты хохотал ему в у́ши, приговаривая: "Знать, падла, бу́дешь",

Он теперь Христу целует ру́ки, а тебя ожидают вечные му́ки, прячься, Малюта, ибо иду Я.

–

Не продохнёшь, Малюта, хоть тело гниёт уж, не оправился ты от пу́ли,

Гули-гули, Малю́та, громче кричи, чтоб Я слу́шал, крепче сжимая твою ду́шу.

Уж в лабири́нте, а тут и все, кого казни́л ты, горемычный мсти́тель,

Они будут вершить справедли́вость, Малю́та, повезло тебе кру́пно: вечность будут тебя в рог скру́чивать – "Это заслу́женно".

Петля опричнины

Шёл по земле ру́сской, не было у меня карту́за, а вера моя лучина, что рассеет и тьму, и ту́чи,

Однажды будет всем лу́чше, в один момент закончатся му́ки: тогда и поймём, что так было ну́жно.

На меня наставляют лу́ки, возможно, что опричникам ску́чно, но помни – они "глу́хи",

Простого пу́ще: их породила Тьма, потому и запачканы в крови их ру́ки, ведь они псы, коих учат подчиняться и ню́хать.

–

Множатся у людей о царе слу́хи, а я не замечаю молодцев, будто они му́хи,

Тебя послу́шать, делать больше нечего – пойди и повесься на ближайшем су́ке.

"Эй, пу́тник, важных людей тебе не замечать лю́бо?" – говорят они мне иссту́пленно,

Им морозно, они танцу́ют, но видно, что я их крайне интересу́ю.

–

На столбах висят мёртвые лю́ди, да и опричники суть ходячие тру́пы,

У боярина по соседству больше не дымят тру́бы, не будут блестеть дочери ку́дри.

Разбросаны игру́шки, смерды остывают, будто истлевшие у́гли,