Сакральные вопросы о коммунизме, И. Сталине и человеке

Эта узурпация труда направила прогресс несколько в другую от магистральной линии сторону. Не в дальнейшее развитие творческих потенций, которые, впрочем, никогда уже не замирали с тех пор, а в простое тиражирование находок, поскольку это давало более близкий эффект выгоды, чем их последующее затяжное совершенствование или изобретение нового. Помимо этого, в соответствии с интересами господствующих классов и властей предержащих, оно получило однобокую нацеленность: не столько на орудия труда, сколько на оружие завоеваний и принуждения, что способствовало через захватнические войны еще более быстрому обогащению сильных мира сего, не гнушаясь при этом простой эксплуатации живого человеческого труда.

Творческая способность, таким образом, сыграла в истории не только прогрессивную, но и роковую роль: чем выше становились ее собственные достижения, тем безудержнее росли аппетиты властей предержащих.

На этом, однако, не кончается диалектика поискового определения «решающего звена». Чем более развивается какая-либо способность, тем более в ней проявляется ее внутренняя противоречивость. «Раздвоение единого и познание противоречивых частей его, – говорил Ленин, – есть… сутьдиалектики»[17]. Именно раздвоение есть признак развитости предмета. Чем более развит предмет, тем более глубока его противоречивость и контрастность полюсов. Творческая способность, следовательно, сама в своем развитии возникла как совокупность конструктивных и критических способностей. Где нет одной стороны, трудно представить и другую. Но когда мы их знаем, опять встает необходимость определения «решающего звена».

При всей обоюдной необходимости, решающую роль в творчестве все же играют конструктивные. Собственно они определяют позитивный результат. Критические могут стать побудительным мотивом, посеять сомнения, потребовать пересмотра, но опять-таки ради лучшего решения, в чем и выражается бесконечность развития.

Вот как выглядит на схеме поиск «решающего звена» человека в его взаимодействии с обществом, где слова, заключенные в рамки, обозначают «решающий фактор» в снятии внутреннего противоречия:

5. КПД творчества

Знаете ли вы, сколько мерзостей за день делает так называемый хороший человек? Нет, вы просто не хотите этого знать. Ибо себя вы непременно считаете хорошим человеком… Но тогда проверьте себя.

Великий француз, гуманист Вольтер в трактате «Сомнения по поводу человека» высказался витиевато, но вполне внятно для умных: «Итак, в добрый час люди были разделены на два класса: первый – люди божественные, жертвующие своим себялюбием благу общества; второй – подлый сброд, влюбленный лишь в самого себя; весь свет хотел и хочет в наше время принадлежать к первому классу, хотя весь свет в глубине души принадлежит ко второму…»[18].

Здесь в иной форме /задолго до нас/ выражена ясная мысль, что люди делятся на созидателей и потребителей, но при этом все хотят выглядеть «божественными», созидателями, радеющими во благо обществу, хотя в большинстве своем предстают «подлыми», отъявленными потребителями, любящими только себя.

Да, люди, пока их ничто не тревожит, выглядят весьма хорошими. К тому же, они еще и стараются так выглядеть. Но стоит задеть их, и улыбка спадает с их лица, и утробная суть ощеривается желваками.

«Хорошесть», если это не маска, признак того, что человек находится в нейтральном состоянии. Не более того. Основную массу времени в отношениях с другими субъектами люди пребывают именно в этом состоянии. И поэтому выглядят нормально: хорошими, не зверьми.

Выглядят! Но сколько гадости творят они друг другу на пути к собственному успеху. Расталкивают локтями, ставят подножки. Лгут, предают, подличают. И даже убивают.

А что они считают успехом? Обогащение и безнаказанность. Карьерное возвышение и угодничество подчиненных. Достижение славы и низкопоклонство «толпы». Знаки величия и ублажение низменной порочности. Вспомните «Капричос» Гойи /«Серии офортов на причудливые сюжеты, сочиненных и гравированных доном Франсиско Гойя, представленных Диарио де Мадрид, 6 февраля 1799 г.»/, где под личиной людей проступают неизгладимые черты хищности, притворства, коварства, подлости, себялюбия, вскормленные животными инстинктами и усиленные человеческими страстями. Мир кажется перевернутым в прошлое. Многим даже снятся состояния тех, кем они вроде бы были до рождения. Пауками, змеями, крысами.

Увы, это указывает лишь на то, что человечество, вобравшее в себя всю предысторию развития, не утратило в себе сущности ни одного из своих предшественников, превратившихся в человеческом обличье в благообразных мутантов, продолжающих ту самую борьбу, которую они вели прежде на животном уровне. В конце концов, когда-нибудь прочитанный генетический код человека раскроет, через какие стадии мы прошли и в какой шкуре побывали. Разумеется, – не только человекообразной обезьяны. Ведь она тоже возникла не на голом месте. Гойя разгадал потайные пружины человеческих движений и выразил их своим языком. И не он единственный. Босх, Брейгель.