Читаем Саквояжники (CARPETBAGGERS) полностью

"It seems to me you're trying to use us to put out a fire your own people started," David said. "You're using the commies as an excuse."- Похоже, что вы пытаетесь использовать нас, чтобы загасить пожар, который сами же и раздули, - сказал Дэвид, - а вину за все сваливаете на коммунистов.
Irving smiled. "Maybe we are, a little. But the communists are very active in the guilds.- Возможно, в этом и есть доля правды, -улыбнулся Ирвинг. - Но коммунисты очень активны в профсоюзах.
And the entire industry just signed new agreements with the Screen Directors Guild and Screen Writers Guild calling for the biggest increase they ever got.А сейчас подписаны новые соглашения с профсоюзом директоров картин и с профсоюзом сценаристов, предусматривающие значительное повышение заработной платы.
The commies are taking all the credit.И коммунисты попытаются занять повсюду ключевые позиции.
Now they're starting to move in on the craft unions. And you know how the crafts are.Теперь они взялись за ремесленников, а ты знаешь, каковы эти ремесленники.
They'll figure that if the commies can do it for the guilds, they can do it for them.Они думают, что если коммунисты делают что-то для профсоюзов, то смогут сделать и для них.
The craft-union elections are coming up soon. The commies are putting up a big fight and if we don't come up with something soon, we're going to be on the outside looking in.На носу выборы в профсоюз ремесленников, и если мы ничего не предпримем в самое ближайшее время, то окажемся в роли сторонних наблюдателей.
If that happens, you'll find they're a lot harder to deal with than we were."Если это произойдет, то ты быстро поймешь, что с ними гораздо тяжелее вести дела, чем с нами.
David looked at him. "What you're suggesting, then, is for us to decide who we want to deal with - you or the communists.- Так ты предлагаешь нам определить, с кем предпочтительнее вести дела: с вами или с коммунистами.
How do the members feel about it?А что об этом думают члены профсоюза?
Haven't they got anything to say?"Неужели им нечего сказать?
Irving's voice was matter-of-fact.В голосе Ирвинга зазвучало безразличие:
"Most of them are jerks," he said contemptuously. "All they care about is their pay envelope and who promises them the most." He took out a package of cigarettes. "Right now, the commies are beginning to look real good to them."- Большинство из них тупицы, смотрят в рот тому, кто больше пообещает. - Он достал из кармана пачку сигарет. - Как раз сейчас они склоняются в сторону коммунистов.
David was silent while his friend lit a cigarette. The gold lighter glowed briefly, then went back into Irving's pocket. His jacket opened slightly and David saw the black butt of a gun in a shoulder holster.Ирвинг прикурил и, когда убирал зажигалку обратно в карман, она тускло сверкнула золотом, а откинувшаяся пола пиджака обнажила черную рукоятку револьвера, висевшего в плечевой кобуре.
Gold lighters and guns.Вот как оно получилось - золотые зажигалки и револьверы.
And two kids from the East Side of New York standing in a warm spring night under the California stars talking about money and power and communism.И два парня из нью-йоркского Ист-Сайда, стоящие в теплый весенний вечер под небом Калифорнии и говорящие о деньгах, власти и коммунизме.
Перейти на страницу:

Все книги серии Голливудская трилогия

Саквояжники (CARPETBAGGERS)
Саквояжники (CARPETBAGGERS)

«...А вслед за армией северян пришла другая армия. Эти люди приходили сотнями, хотя каждый их них путешествовал в одиночку. Приходили пешком, приезжали на мулах, верхом на лошадях, в скрипучих фургонах и красивых фаэтонах. Люди были самые разные по виду и национальности. Они носили темные костюмы, обычно покрытые дорожной пылью, широкополые шляпы, защищавшие их белые лица от жаркого, чужого солнца. За спинами у них через седла или на крышах фургонов обязательно были приторочены разноцветные сумки, сшитые из потрепанных, изодранных лоскутков покрывал, в которых помещались их пожитки. От этих сумок и пришло к ним название "саквояжники". И они брели по пыльным дорогам и улицам измученного Юга, плотно сжав рты, рыская повсюду глазами, оценивая и подсчитывая стоимость имущества, брошенного и погибшего в огне войны. Но не все из них были негодяями, так как вообще не все люди негодяи. Некоторые из них даже научились любить землю, которую они пришли грабить, осели на ней и превратились в уважаемых граждан...»

Гарольд Роббинс

Классическая проза ХX века

Похожие книги

Дублинцы
Дублинцы

Джеймс Джойс – великий ирландский писатель, классик и одновременно разрушитель классики с ее канонами, человек, которому более, чем кому-либо, обязаны своим рождением новые литературные школы и направления XX века. В историю мировой литературы он вошел как автор романа «Улисс», ставшего одной из величайших книг за всю историю литературы. В настоящем томе представлена вся проза писателя, предшествующая этому великому роману, в лучших на сегодняшний день переводах: сборник рассказов «Дублинцы», роман «Портрет художника в юности», а также так называемая «виртуальная» проза Джойса, ранние пробы пера будущего гения, не опубликованные при жизни произведения, таящие в себе семена грядущих шедевров. Книга станет прекрасным подарком для всех ценителей творчества Джеймса Джойса.

Джеймс Джойс

Классическая проза ХX века
Переизбранное
Переизбранное

Юз Алешковский (1929–2022) – русский писатель и поэт, автор популярных «лагерных» песен, которые не исполнялись на советской эстраде, тем не менее обрели известность в народе, их горячо любили и пели, даже не зная имени автора. Перу Алешковского принадлежат также такие произведения, как «Николай Николаевич», «Кенгуру», «Маскировка» и др., которые тоже снискали народную любовь, хотя на родине писателя большая часть их была издана лишь годы спустя после создания. По словам Иосифа Бродского, в лице Алешковского мы имеем дело с уникальным типом писателя «как инструмента языка», в русской литературе таких примеров немного: Николай Гоголь, Андрей Платонов, Михаил Зощенко… «Сентиментальная насыщенность доведена в нем до пределов издевательских, вымысел – до фантасмагорических», писал Бродский, это «подлинный орфик: поэт, полностью подчинивший себя языку и получивший от его щедрот в награду дар откровения и гомерического хохота».

Юз Алешковский

Классическая проза ХX века
Соглядатай
Соглядатай

Написанный в Берлине «Соглядатай» (1930) – одно из самых загадочных и остроумных русских произведений Владимира Набокова, в котором проявились все основные оригинальные черты зрелого стиля писателя. По одной из возможных трактовок, болезненно-самолюбивый герой этого метафизического детектива, оказавшись вне привычного круга вещей и обстоятельств, начинает воспринимать действительность и собственное «я» сквозь призму потустороннего опыта. Реальность больше не кажется незыблемой, возможно потому, что «все, что за смертью, есть в лучшем случае фальсификация, – как говорит герой набоковского рассказа "Terra Incognita", – наспех склеенное подобие жизни, меблированные комнаты небытия».Отобранные Набоковым двенадцать рассказов были написаны в 1930–1935 гг., они расположены в том порядке, который определил автор, исходя из соображений их внутренних связей и тематической или стилистической близости к «Соглядатаю».Настоящее издание воспроизводит состав авторского сборника, изданного в Париже в 1938 г.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Шкура
Шкура

Курцио Малапарте (Malaparte – антоним Bonaparte, букв. «злая доля») – псевдоним итальянского писателя и журналиста Курта Эриха Зукерта (1989–1957), неудобного классика итальянской литературы прошлого века.«Шкура» продолжает описание ужасов Второй мировой войны, начатое в романе «Капут» (1944). Если в первой части этой своеобразной дилогии речь шла о Восточном фронте, здесь действие происходит в самом конце войны в Неаполе, а место наступающих частей Вермахта заняли американские десантники. Впервые роман был издан в Париже в 1949 году на французском языке, после итальянского издания (1950) автора обвинили в антипатриотизме и безнравственности, а «Шкура» была внесена Ватиканом в индекс запрещенных книг. После экранизации романа Лилианой Кавани в 1981 году (Малапарте сыграл Марчелло Мастроянни), к автору стала возвращаться всемирная популярность. Вы держите в руках первое полное русское издание одного из забытых шедевров XX века.

Курцио Малапарте , Максим Олегович Неспящий , Олег Евгеньевич Абаев , Ольга Брюс , Юлия Волкодав

Фантастика / Классическая проза ХX века / Прочее / Фантастика: прочее / Современная проза