Читаем Саквояжники (CARPETBAGGERS) полностью

"No.- Нет.
You stay here with Miss Denton."Вы останетесь с мисс Дентон.
The lights went down again and another stripper came on.Свет снова погас, и на сцену вышла очередная танцовщица.
As I walked toward the bar, a girl brushed against me in the dark.Как только я тронулся к бару, передо мной из темноты появилась девица.
"Looking for someone, big boy?" she whispered.- Ищешь кого-нибудь, малыш? - прошептала она.
It was the stripper who had just come down off the stage.Это была танцовщица, исполнявшая предыдущий номер.
I ignored her and walked down the bar to Amos.Я проигнорировал ее и, пройдя в бар, подошел к Эймосу.
He didn't look up as I climbed onto the empty stool alongside him.Он даже не поднял головы, когда я забрался на соседний с ним стул.
"A bottle of Budweiser," I said to the bartender.- Бутылку пива, - сказал я бармену.
The bottle was in front of me and my dollar gone before I was fully settled on the stool.Передо мной появилась бутылка пива, а мой доллар моментально исчез в кармане бармена, пока я поудобнее устраивался на стуле.
I turned to look at Amos, who was watching the stage, and a feeling of shock ran through me.Я повернулся к Эймосу, который смотрел на сцену, и меня буквально потряс его вид.
He was old. Incredibly old and gray.Это был старик, невероятно дряхлый и седой.
His hair was thin and his skin hung around his cheeks and jowls the way a skinny old man's flesh hangs.Редкие волосы, обвисшая на щеках и подбородке кожа.
He lifted his drink to his lips. I could see his hand shaking and the grayish-red blotches on the back of it.Он поднял стакан к губам, и я заметил, как дрожат его руки в красных прожилках.
I tried to think.Я попытался осмыслить увиденное.
He couldn't be that old. The most he could be was his middle fifties.Ведь ему было самое большее пятьдесят пять.
Then I saw his eyes and I knew the answer.Но увидев его глаза, я понял ответ.
He was beat and there was nothing left for him but yesterdays.Жизнь здорово потрепала его, и у него ничего не оставалось, кроме прошлого.
The dreams were gone because he'd failed all the challenges and the dry rot of time had set in.Все мечты его рухнули, потому что его преследовали сплошные неудачи.
There was nowhere left for him to go but down. And down and down, until he was dead.И ему ничего не оставалось, как опускаться все ниже и ниже, пока не придет смерть.
"Hello, Amos," I said quietly.- Привет, Эймос, - тихо сказал я.
He put his drink down and turned his head slowly. He looked at me through bloodshot, watery eyes.Он поставил стакан и, медленно повернув голову, посмотрел на меня налитыми кровью, влажными глазами.
"Go away," he whispered in a hoarse, whisky-soaked voice. "That's my girl dancing up there."- Убирайся, - прошептал он хриплым, пьяным голосом, - это моя девушка сейчас танцует.
I glanced up at the stage.Я бросил взгляд на сцену.
Перейти на страницу:

Все книги серии Голливудская трилогия

Саквояжники (CARPETBAGGERS)
Саквояжники (CARPETBAGGERS)

«...А вслед за армией северян пришла другая армия. Эти люди приходили сотнями, хотя каждый их них путешествовал в одиночку. Приходили пешком, приезжали на мулах, верхом на лошадях, в скрипучих фургонах и красивых фаэтонах. Люди были самые разные по виду и национальности. Они носили темные костюмы, обычно покрытые дорожной пылью, широкополые шляпы, защищавшие их белые лица от жаркого, чужого солнца. За спинами у них через седла или на крышах фургонов обязательно были приторочены разноцветные сумки, сшитые из потрепанных, изодранных лоскутков покрывал, в которых помещались их пожитки. От этих сумок и пришло к ним название "саквояжники". И они брели по пыльным дорогам и улицам измученного Юга, плотно сжав рты, рыская повсюду глазами, оценивая и подсчитывая стоимость имущества, брошенного и погибшего в огне войны. Но не все из них были негодяями, так как вообще не все люди негодяи. Некоторые из них даже научились любить землю, которую они пришли грабить, осели на ней и превратились в уважаемых граждан...»

Гарольд Роббинс

Классическая проза ХX века

Похожие книги

Дублинцы
Дублинцы

Джеймс Джойс – великий ирландский писатель, классик и одновременно разрушитель классики с ее канонами, человек, которому более, чем кому-либо, обязаны своим рождением новые литературные школы и направления XX века. В историю мировой литературы он вошел как автор романа «Улисс», ставшего одной из величайших книг за всю историю литературы. В настоящем томе представлена вся проза писателя, предшествующая этому великому роману, в лучших на сегодняшний день переводах: сборник рассказов «Дублинцы», роман «Портрет художника в юности», а также так называемая «виртуальная» проза Джойса, ранние пробы пера будущего гения, не опубликованные при жизни произведения, таящие в себе семена грядущих шедевров. Книга станет прекрасным подарком для всех ценителей творчества Джеймса Джойса.

Джеймс Джойс

Классическая проза ХX века
Переизбранное
Переизбранное

Юз Алешковский (1929–2022) – русский писатель и поэт, автор популярных «лагерных» песен, которые не исполнялись на советской эстраде, тем не менее обрели известность в народе, их горячо любили и пели, даже не зная имени автора. Перу Алешковского принадлежат также такие произведения, как «Николай Николаевич», «Кенгуру», «Маскировка» и др., которые тоже снискали народную любовь, хотя на родине писателя большая часть их была издана лишь годы спустя после создания. По словам Иосифа Бродского, в лице Алешковского мы имеем дело с уникальным типом писателя «как инструмента языка», в русской литературе таких примеров немного: Николай Гоголь, Андрей Платонов, Михаил Зощенко… «Сентиментальная насыщенность доведена в нем до пределов издевательских, вымысел – до фантасмагорических», писал Бродский, это «подлинный орфик: поэт, полностью подчинивший себя языку и получивший от его щедрот в награду дар откровения и гомерического хохота».

Юз Алешковский

Классическая проза ХX века
Соглядатай
Соглядатай

Написанный в Берлине «Соглядатай» (1930) – одно из самых загадочных и остроумных русских произведений Владимира Набокова, в котором проявились все основные оригинальные черты зрелого стиля писателя. По одной из возможных трактовок, болезненно-самолюбивый герой этого метафизического детектива, оказавшись вне привычного круга вещей и обстоятельств, начинает воспринимать действительность и собственное «я» сквозь призму потустороннего опыта. Реальность больше не кажется незыблемой, возможно потому, что «все, что за смертью, есть в лучшем случае фальсификация, – как говорит герой набоковского рассказа "Terra Incognita", – наспех склеенное подобие жизни, меблированные комнаты небытия».Отобранные Набоковым двенадцать рассказов были написаны в 1930–1935 гг., они расположены в том порядке, который определил автор, исходя из соображений их внутренних связей и тематической или стилистической близости к «Соглядатаю».Настоящее издание воспроизводит состав авторского сборника, изданного в Париже в 1938 г.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Шкура
Шкура

Курцио Малапарте (Malaparte – антоним Bonaparte, букв. «злая доля») – псевдоним итальянского писателя и журналиста Курта Эриха Зукерта (1989–1957), неудобного классика итальянской литературы прошлого века.«Шкура» продолжает описание ужасов Второй мировой войны, начатое в романе «Капут» (1944). Если в первой части этой своеобразной дилогии речь шла о Восточном фронте, здесь действие происходит в самом конце войны в Неаполе, а место наступающих частей Вермахта заняли американские десантники. Впервые роман был издан в Париже в 1949 году на французском языке, после итальянского издания (1950) автора обвинили в антипатриотизме и безнравственности, а «Шкура» была внесена Ватиканом в индекс запрещенных книг. После экранизации романа Лилианой Кавани в 1981 году (Малапарте сыграл Марчелло Мастроянни), к автору стала возвращаться всемирная популярность. Вы держите в руках первое полное русское издание одного из забытых шедевров XX века.

Курцио Малапарте , Максим Олегович Неспящий , Олег Евгеньевич Абаев , Ольга Брюс , Юлия Волкодав

Фантастика / Классическая проза ХX века / Прочее / Фантастика: прочее / Современная проза