Саквояжники (CARPETBAGGERS)

On Sundays, when she'd returned from church with her mother, her father would be awake and smiling, his mustache neatly trimmed and waxed, his face smooth and smelling of bay rum.	По воскресеньям, когда она возвращалась с мамой из церкви, папа уже ждал их. Его усы были подстрижены и набриолинены, лицо гладко выбрито, и от него пахло лавровишневой водой.
He tossed her into the air and caught her as she came down, hugging her close to him and growling,	Он подбрасывал ее в воздух, ловил и крепко прижимал к себе, спрашивая:
"How is my little Jennie Bear this morning?	- Ну как себя сегодня чувствует моя Дженни-медвежонок?
Is she sweet and filled with God's holiness fresh from the fount in the back of the church?"	Попробовала ли она крови Христовой из цистерны за церковью?
He laughed and she laughed and sometimes even her mother laughed, saying,	Он смеялся, она смеялась, иногда смеялась даже мама, но при этом говорила:
"Now, Thomas Denton, is that the proper way for a father to talk to his own daughter, sowing in her the seeds of his own disobedience to God's will?"	- Послушай, Томас Дентон, отцу не пристало так разговаривать с дочерью, сея в ее душе зерна непослушания воле Божьей.
Her father and mother were both young and filled with laughter and happiness and God's own good sunshine that shone down on San Francisco Bay.	Папа и мама были молодыми и счастливыми.
And after the big dinner, he dressed himself carefully in his good blue suit and took her by the hand and they went out of the house to seek adventure.	После обеда папа надевал свой лучший костюм, брал Дженни за руку, и они выходили на улицу в поисках приключений.
They first met adventure on the cable car that ran past their door.	Первое приключение ожидало их сразу возле дома в виде канатной дороги.
Holding her in his arms, her father leaped aboard the moving car, and waving his blue-and-white conductor's pass, which entitled him to ride free on any of the company's cars, pushed forward to the front of the car, next to the motorman.	Держа ее на руках, папа запрыгивал в движущийся вагончик, предъявлял бело-голубой пропуск кондуктора, который давал ему право бесплатно ездить на любых видах транспорта компании, и проходил в голову вагона к кабине вагоновожатого.
There he held her face up to the rushing wind until the breath caught in her throat and she thought she'd burst with the joy of the fresh, sweet wind in her lungs.	Там он подставлял Дженни свежему ветру, и хотя у нее перехватывало дыхание, ей очень нравилось, как свежий, ласковый ветер наполняет ее легкие.
"This is my daughter, my Jennie Bear," he shouted to all who would listen, holding her proudly so that all who cared to look could see.	- Это моя дочь, моя Дженни-медвежонок, - кричал папа всем, кто слушал его, гордо держа перед собой девочку, чтобы все, кто желает, могли видеть ее.
And the passengers, who up to now had been engrossed in their own private thoughts, smiled at her, sharing somehow in the joy that glowed like a beacon in her round and shining face.	И пассажиры, которые до этого момента были погружены в собственные мысли, улыбались Дженни, разделяя удовольствие, написанное на ее сияющем лице.
Then they went to the park, or sometimes to the wharf, where they ate hot shrimp or crabs, swimming in garlic, and her father drank beer, great foaming glasses of it, bought from the bootlegger who operated quite openly near the stands. But only to wash away the smell of the garlic, of course.	Потом они шли в парк, а иногда на пристань, где ели горячих креветок или крабов с чесночной подливкой. Отец пил пиво, которое покупал у бутлегера, почти открыто продававшего свой товар возле столиков - конечно же, исключительно для того, чтобы посетители могли перебить запах чеснока.