Читаем Саквояжники (CARPETBAGGERS) полностью

Al turned back to the soldier, a twenty-dollar bill appearing magically in his hand.Он снова повернулся к солдату, и в его руке, словно по волшебству, появилась бумажка в двадцать долларов.
"She'll be going on any minute," he said. "Now, you get down there in the front near the stage.- Через минуту ее выход, - сказал он. - Бегите садитесь в первый ряд.
And don't forget. Speak up loud and clear."И не забудьте, говорить надо громко и ясно.
"Yes, Mr. Petrocelli," the soldier said, the twenty disappearing into his pocket.- Да, мистер Петрочелли, - сказал солдат, и двадцать долларов исчезли в его кармане.
"There'll be another after the show if everything goes right."- Если все пройдет нормально, то после выступления будет еще одна такая бумажка.
"For another twenty, Mr. Petrocelli," the soldier said, "you don't have to worry. They'll hear me clear to Alaska."- В таком случае вам не о чем волноваться, меня будет слышно даже на Аляске.
Al nodded worriedly and turned toward the stage as the soldier went out and around the wings.Эл кивнул и отошел.
Hope was just beginning Jennie's introduction.Хоуп как раз начал объявлять выход Дженни.
"And now, men," he said into the microphone, "for the high spot of the evening- " He paused for a moment, holding up his hands to still the starting applause. "The reason we're all here. Even the entire officer's club." He waited until the laughter died away. "Girl-watching!" "Now, men," he continued, "when I first told the War Department who was coming here tonight, they said,- А сейчас, ребята, - сказал он в микрофон, -гвоздь нашей программы. - Он поднял руки, призывая к аплодисментам. - Та, ради которой все мы собрались здесь, включая офицерский состав. -Боб переждал раздавшийся смех и продолжил: -Когда я сообщил в Министерстве обороны, кто сюда приедет, мне ответили:
'Oh, no, Mr. Hope. We just haven't enough seat belts for that many chairs.'"О, нет, мистер Хоуп, у нас не хватит привязных ремней для такого количества кресел".
But I reassured them.Но я переубедил их.
I told them you soldiers knew how to handle any situation." There was laughter again but this time, there was an expectancy in its sound.Я сказал им, что солдаты знают, как себя вести в любой ситуации. - Снова раздался смех, но на этот раз в нем уже чувствовалось какое-то предвкушение.
Hope held up his hands. "And so, fellers, I give you!!Хоуп поднял руки. - Итак, парни, я представляю вам...
The lights suddenly dimmed and a baby spot picked up Jennie's head as she peeked out past the curtain.Свет неожиданно погас, и яркое пятно света выхватило из темноты голову Дженни, выходившую из-за кулис.
"Fasten your seat belts, men!" Hope shouted. "Jennie Denton!"- Пристегните ремни, парни, - закричал Хоуп. -Дженни Дентон!
And the stage went to black except for the spotlight on Jennie. A roar burst from the audience as she cautiously and tentatively, in the manner in which she had thoroughly rehearsed, walked out on the stage, covered completely by the full mink coat.Публика взорвалась ревом, когда она медленно, тщательно отрепетированной походкой, вышла на сцену, закутанная в норковое манто.
The noise washed over her and she felt its vibrations in the wooden floor beneath her feet as she came to a stop in front of the microphone.Оглушенная шумом, она подошла к микрофону, чувствуя, как дрожит под ногами деревянный пол.
Перейти на страницу:

Все книги серии Голливудская трилогия

Саквояжники (CARPETBAGGERS)
Саквояжники (CARPETBAGGERS)

«...А вслед за армией северян пришла другая армия. Эти люди приходили сотнями, хотя каждый их них путешествовал в одиночку. Приходили пешком, приезжали на мулах, верхом на лошадях, в скрипучих фургонах и красивых фаэтонах. Люди были самые разные по виду и национальности. Они носили темные костюмы, обычно покрытые дорожной пылью, широкополые шляпы, защищавшие их белые лица от жаркого, чужого солнца. За спинами у них через седла или на крышах фургонов обязательно были приторочены разноцветные сумки, сшитые из потрепанных, изодранных лоскутков покрывал, в которых помещались их пожитки. От этих сумок и пришло к ним название "саквояжники". И они брели по пыльным дорогам и улицам измученного Юга, плотно сжав рты, рыская повсюду глазами, оценивая и подсчитывая стоимость имущества, брошенного и погибшего в огне войны. Но не все из них были негодяями, так как вообще не все люди негодяи. Некоторые из них даже научились любить землю, которую они пришли грабить, осели на ней и превратились в уважаемых граждан...»

Гарольд Роббинс

Классическая проза ХX века

Похожие книги

Дублинцы
Дублинцы

Джеймс Джойс – великий ирландский писатель, классик и одновременно разрушитель классики с ее канонами, человек, которому более, чем кому-либо, обязаны своим рождением новые литературные школы и направления XX века. В историю мировой литературы он вошел как автор романа «Улисс», ставшего одной из величайших книг за всю историю литературы. В настоящем томе представлена вся проза писателя, предшествующая этому великому роману, в лучших на сегодняшний день переводах: сборник рассказов «Дублинцы», роман «Портрет художника в юности», а также так называемая «виртуальная» проза Джойса, ранние пробы пера будущего гения, не опубликованные при жизни произведения, таящие в себе семена грядущих шедевров. Книга станет прекрасным подарком для всех ценителей творчества Джеймса Джойса.

Джеймс Джойс

Классическая проза ХX века
Переизбранное
Переизбранное

Юз Алешковский (1929–2022) – русский писатель и поэт, автор популярных «лагерных» песен, которые не исполнялись на советской эстраде, тем не менее обрели известность в народе, их горячо любили и пели, даже не зная имени автора. Перу Алешковского принадлежат также такие произведения, как «Николай Николаевич», «Кенгуру», «Маскировка» и др., которые тоже снискали народную любовь, хотя на родине писателя большая часть их была издана лишь годы спустя после создания. По словам Иосифа Бродского, в лице Алешковского мы имеем дело с уникальным типом писателя «как инструмента языка», в русской литературе таких примеров немного: Николай Гоголь, Андрей Платонов, Михаил Зощенко… «Сентиментальная насыщенность доведена в нем до пределов издевательских, вымысел – до фантасмагорических», писал Бродский, это «подлинный орфик: поэт, полностью подчинивший себя языку и получивший от его щедрот в награду дар откровения и гомерического хохота».

Юз Алешковский

Классическая проза ХX века
Соглядатай
Соглядатай

Написанный в Берлине «Соглядатай» (1930) – одно из самых загадочных и остроумных русских произведений Владимира Набокова, в котором проявились все основные оригинальные черты зрелого стиля писателя. По одной из возможных трактовок, болезненно-самолюбивый герой этого метафизического детектива, оказавшись вне привычного круга вещей и обстоятельств, начинает воспринимать действительность и собственное «я» сквозь призму потустороннего опыта. Реальность больше не кажется незыблемой, возможно потому, что «все, что за смертью, есть в лучшем случае фальсификация, – как говорит герой набоковского рассказа "Terra Incognita", – наспех склеенное подобие жизни, меблированные комнаты небытия».Отобранные Набоковым двенадцать рассказов были написаны в 1930–1935 гг., они расположены в том порядке, который определил автор, исходя из соображений их внутренних связей и тематической или стилистической близости к «Соглядатаю».Настоящее издание воспроизводит состав авторского сборника, изданного в Париже в 1938 г.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Шкура
Шкура

Курцио Малапарте (Malaparte – антоним Bonaparte, букв. «злая доля») – псевдоним итальянского писателя и журналиста Курта Эриха Зукерта (1989–1957), неудобного классика итальянской литературы прошлого века.«Шкура» продолжает описание ужасов Второй мировой войны, начатое в романе «Капут» (1944). Если в первой части этой своеобразной дилогии речь шла о Восточном фронте, здесь действие происходит в самом конце войны в Неаполе, а место наступающих частей Вермахта заняли американские десантники. Впервые роман был издан в Париже в 1949 году на французском языке, после итальянского издания (1950) автора обвинили в антипатриотизме и безнравственности, а «Шкура» была внесена Ватиканом в индекс запрещенных книг. После экранизации романа Лилианой Кавани в 1981 году (Малапарте сыграл Марчелло Мастроянни), к автору стала возвращаться всемирная популярность. Вы держите в руках первое полное русское издание одного из забытых шедевров XX века.

Курцио Малапарте , Максим Олегович Неспящий , Олег Евгеньевич Абаев , Ольга Брюс , Юлия Волкодав

Фантастика / Классическая проза ХX века / Прочее / Фантастика: прочее / Современная проза