Саломея. Образ роковой женщины, которой не было

Прошу Вас извинить меня, месье, за то, что обстоятельства не позволили мне поблагодарить Вас раньше за подаренную Вами таинственную, странную и восхитительную «Саломею». Я благодарю Вас сегодня, в третий раз очнувшись от этого сна, чью власть я еще не сумел себе объяснить. Заверяю Вас в своем величайшем восхищении.

C отзывами Малларме и Метерлинка созвучен отклик Пьера Лоти: «Благодарю Вас, месье, за то, что познакомили меня с Вашей „Саломеей“, – она прекрасна и сумрачна, как глава из Апокалипсиса, – я безмерно восхищен ею»[222].

Уайльд написал «Саломею» по-французски в 1891 году, когда жил в Париже. По словам его друга, молодого гватемальского дипломата и писателя Гомеса Каррильо, Уайльд сначала сочинил несколько страниц прозой, затем передумал и решил писать стихотворную поэму, однако впоследствии подумал, что интереснее всего было бы написать пьесу. Как-то вечером Уайльд рассказал свою версию истории Саломеи нескольким друзьям, в основном молодым французским литераторам, а вернувшись в отель, увидел на столе чистую тетрадь и решил записать свой недавний рассказ. Позднее Уайльд говорил: «Если бы тетрадь там не лежала, мне бы это и в голову не пришло»[223]. Он провел вечер за работой, а затем отправился в «Гран-кафе», находившееся тогда на углу бульвара Капуцинок и улицы Скриба. В этом кафе выступал цыганский ансамбль под управлением некоего Риго, знаменитого тем, что с ним сбежала Клара Уорд, принцесса де Шимей. Уайльд подозвал Риго и сказал, что «пишет пьесу о женщине, танцующей босиком в крови мужчины, к которому она вожделела и которого убила, – затем добавил: – Сыграйте что-нибудь подходящее к моим мыслям». Риго заиграл такую бешеную, такую жуткую мелодию, что все присутствующие умолкли и, побледнев, начали переглядываться, а Уайльд, возвратившись в свой отель, дописал «Саломею»[224].

Несмотря на такую моментальность воплощения, замысел Уайльда был давним – он много думал о Саломее и был хорошо знаком с ее иконографией. В мадридском музее Прадо он видел «Саломею» Тициана, знал изображения Саломеи кисти Веронезе, Рубенса, Бернардино Луини, Гирландайо, Дюрера, Каллисто Пьяццы и знаменитую «Саломею» Анри Реньо (ил. 13, с. 100). Но ни одно из них, по мнению Уайльда, не улавливало духа той Саломеи, какой она ему представлялась. По-настоящему вдохновляла его лишь работа Гюстава Моро, описание которой он впервые встретил в пятой главе романа Гюисманса «Наоборот» – в июне 1884 года, во время своего медового месяца в Париже. Уайльд любил цитировать принадлежащее Гюисмансу описание «Саломеи» Моро:

Саломея полуобнажена. В порыве танца завеса ее одежд разошлась и пала. Браслеты да бриллианты – все ее платье. Шейное кольцо, ожерелья, корсаж, бриллиантовый аграф на груди, пояс на бедрах, огромная, тяжелая, не знающая покоя подвеска, покрытая рубинами и изумрудами, и, наконец, между ожерельем и поясом обнаженная плоть – выпуклый живот и, словно оникс, с молочным и жемчужно-розовым отливом пупок[225].

Говорят, что именно роман Гюисманса вдохновил Уайльда на написание пьесы. Возможно, в его жизни бывали периоды абсолютной одержимости Саломеей. Так, Гомес Каррильо вспоминает: