Самая главная тайна

Этот человек, шофер, садовник и сторож, редко попадался Вальке на глаза. Обычно он двигался бесшумно, хотя был округл, тяжеловат. Голос его никогда не тревожил Вальку: говорить Герман Тарасович не любил. Он появлялся в доме на одну-две минуты, учтиво кланялся матери, о чем-то спрашивал, что-то приносил — и снова бесследно исчезал. Временами Валька просто забывал о его существовании. Этому способствовало и то, что человек, прозванный Валькой слугой, не обращал на него ни малейшего внимания. Валька платил ему тем же, не задумываясь, хорошо это или плохо. Герман Тарасович, видимо, считал такие отношения с сыном жены своего хозяина совершенно нормальными. Да это и понятно: что у них могло быть общего?..

Но сегодня вдруг все изменилось. Стоя со сложенными на груди руками, Герман Тарасович ждал Вальку. И, увидев его, Валька сам себе подсказал: «Внимание, опасность!»

Сдобное лицо Германа Тарасовича расплылось в улыбке.

— Катался? — спросил он.

Валька кивнул. Он стоял, не снимая с плеч весел.

— С Магдой?

Валька снова кивнул.

«Опасность, опасность!» — билось в голове, предупреждала его охранительная мысль. Валька понимал, что если Герман Тарасович сейчас вынудит его произнести хоть одно слово, голос выдаст сжатое в горле волнение. Как уже выдал волнение предательски сбившийся шаг.

— А где же она? — продолжал задавать свои добренькие, улыбчивые вопросы Герман Тарасович.

Валька не ответил и на этот раз. Он лишь пожал плечами.

— Не знаешь?

В ответ Валька еще раз пожал плечами.

— Да ты что такой неразговорчивый? — удивился Герман Тарасович. — И побледнел вроде бы... Что-нибудь случилось?

Теперь уже молчание выдавало Вальку.

— Извините... я устал, — прошептал он, и одно из весел вслед за этим упало на землю.

— Плавал, что ли? — не унимался Герман Тарасович. Он стоял перед Валькой, загораживая дорогу.

— Греб. Ну и плавал, конечно.

— Магда тоже плавала? Где она?

— А она вам нужна?

— Нужна. Очень нужна. У меня к ней есть важное дело. Я жду ее с самого утра. Она сама просила об этом.

«Врет! — подумал Валька. — Что, если это он убил Петькиного дедушку? И если он и Магду тоже!»

— Где же она сейчас? — настойчиво спрашивал Герман Тарасович.

— Вот уж не знаю. Пошла куда-то... Я не спрашивал, мне ведь все равно... Но, по-моему, она не знала, что вы ее ждете. А то бы она пришла вместе со мной. Может быть, она забыла?

— Что она тебе говорила?

— Мне? А что она мне могла говорить? Я даже и не помню... Ну говорила, что теперь должна отдохнуть... во время отпуска то есть. Съездить куда-то... к родным, что ли... Да зачем вам все это надо? Вас это тоже, наверное, не интересует.

— Тоже не очень интересует, — подтвердил Герман Тарасович, нахмурившись. — Ах, проклятая девка! Просила меня подвезти куда-то, я сижу здесь, жду!.. Так она не говорила, когда придет?

«Врет, врет, никуда она не собиралась сегодня ехать!»

— Я ее не спрашивал. Она ушла в сторону моста, — нарочно соврал Валька. Магда пошла в противоположную сторону. — Наверное, она забыла. Или передумала. Но я этого точно не знаю. Вы сами у нее спросите. — И Валька, подняв весло, шагнул к Герману Тарасовичу. Весло уперлось бы ему в грудь, если бы он не посторонился.

— Положи на место, — строго сказал он.

«Так я и скажу тебе что-нибудь! Надейся!» — подумал Валька, ликуя, что приятель пана историка ни в чем не заподозрил его.

Выйдя из гаража, Валька хотел пройти мимо Германа Тарасовича с самым независимым видом, но вместо садовника увидел мать. Она стояла на крыльце веранды и, закусив губу, сладко потягивалась.

— Ты уже набегался, Валечка? Сейчас я приготовлю завтрак...

— А я уже позавтракал, мама, — поспешно заявил Валька.

— Когда же успел?

— Да как только встал.

— Ну, это не завтрак — всухомятку.

— Нет, нет, я сыт, мама. Я и так разжирел. Ты разве этого не замечаешь?

Мать внимательно поглядела на Вальку и улыбнулась, довольная.

— Верно, ты поправился, посвежел, загорел. Здесь чудесный, здоровый климат, правда ведь?

— Правда, мама. Здесь одним воздухом сыт бываешь.

— Но пообедаешь ты поплотнее, — грозя Вальке пальцем, заявила мать. — И не спорь со мной.

— Ладно, мама...

Скривив в зевке рот, мать опять потянулась. Лицо у нее было полусонное, ленивое, спокойное и доброе-доброе. Ни о чем-то она не догадывалась, ничего-то не знала!..

Валька прошел к себе, вымыл под краном лицо, прибрал в комнате, переоделся, стараясь не думать о несчастном старике. Но помимо его воли память все возвращала и возвращала к прошлому: к встрече с Петькиным дедом на берегу озера, к разговору о кинжале и к той жуткой минуте, когда на траве среди недвижных дубов он увидел труп с запекшейся кровью на лице. И, вспоминая об этом, Валька метался по своей комнате — от окна до кровати — и нигде не находил себе места.

Кто бы ему помог? Кто бы подсказал, как вести себя?..