Самая главная тайна

«Я соберусь с духом, папа. Подожди... я исправлюсь. Даю тебе слово!» — не отрывая взгляда от портрета отца, проговорил про себя Валька.

Веранда, она же столовая, была густо залита солнечным светом. На полу дрожала зыбкая узорная тень листьев. Мать, держа в одной руке чашку с кофе, в другой ложку, стояла у раскрытого окна и, кивая головой, говорила:

— Да, да, вы правы, Герман Тарасович, вы правы, я тоже так думаю: она причастна, в этом нет сомнения!

Шофер, садовник, сторож — и вдобавок бандит, несомненно! — откликался со двора:

— Причастна, причастна. Именно вчера утром она и исчезла. Когда был убит старик. Последний раз ее видел ваш мальчик.

Валька встретился с Германом Тарасовичем взглядом и почувствовал, что его холодные глаза уже подозревают что-то.

— Но он не хотел помочь следствию, — добавил Герман Тарасович. — Может, он все-таки кое-что знает?

Мать резко повернулась к Вальке.

— Валя, ты знаешь что-нибудь?

— Знаю, — ответил Валька. В душе у него все кипело. Он снова столкнулся взглядом с Германом Тарасовичем.

«Заметаешь следы, бандюга?» — откровенно высказал прямую догадку.

«Ах ты щенок! Берегись!» — взглядом ответил Герман Тарасович.

— Что знаешь? — испуганно проговорила мать.

— Только то, мама, что следствие еще, по-моему, не началось, — ответил Валька. — Но когда оно начнется и меня спросят, я скажу не то, что хочет этот человек. Я скажу: Магда непричастна, она не виновата!

— Он еще слишком молод, — снисходительно улыбнулся Герман Тарасович и, почтительно кивнув матери, исчез во дворе.

Мать неодобрительно покачала головой.

— Ах, Валя, Валя, ну как ты себя ведешь!

Валька сел за стол, твердо решив, что больше не произнесет ни слова.

Дементий Александрович успокаивает...

Звонок из Москвы, которого так ждала мать, раздался в полдень.

Мать кинулась к телефону в спальню. Валька, помогавший ей поливать цветы на веранде, застыл с лейкой в руках.

«Если дело касается лично его, он к вечеру должен прилететь», — загадал Валька.

А прилетит, — значит, замешан. Это яснее ясного.

Разговор длился не менее десяти минут. Наконец мать появилась на веранде. Она была не то растеряна, не то смущена.

— Ну что, мама? Он прилетит?

— Нет, Валя.

«Не-ет!» — чуть было не закричал от радости Валька.

— Он сказал, что в Москве у него много дел и... В общем, Дементий Александрович возвратится после воскресенья.

— Но как же... насчет ограбления и убийства?..

— Я ему об этом сказала.

— Что же он?..

— По-моему, не придал значения. Странно. Должно быть, он уже извещен. Странно, — повторила мать и пожала плечами, показывая этим, что она ничего не понимает. — Он считает, что из-за этого нам не стоит волноваться.

«Нет, он ни при чем! — подумал Валька. — Ни при чем! Тут что-то другое... Наверное, нужно рассказать ему обо всем».

— Я пыталась доказывать... — растерянно продолжала мать. — Но он...

— Вот видишь, мама, — заговорил повеселевший Валька, когда она замолчала. — Дементий Александрович нас успокаивает. Никто нам не угрожает, и не надо паники. Если бы существовала опасность, он бросил бы все дела и прилетел домой. А значит, опасности нет. Ты что, сомневаешься в этом?

— Вы как будто сговорились с ним! — упрекнула мать Вальку. — Ну да, да, я трусиха. Я боюсь. Потому что я мать, женщина. Я мать, и это заставляет меня быть крайне осторожной. Старика кто-то убил! Не сам же он наложил на себя руки. И музей кто-то ограбил. Государственный музей. Как бы вы меня ни успокаивали, это до меня не доходит!

«Ах, знала бы она, что унесен лишь один кинжал, — подумал Валька. — Но если я ей скажу об этом, начнется такой допрос, что не обрадуешься!..»

Мать снова пожала плечами, с трудом приходя в себя после разговора с мужем.

— Я могу объяснить эту реакцию Дементия Александровича лишь тем, что он привык к таким событиям. Здесь был опасный край, Валя! Для Дементия Александровича разные убийства не в диковинку. Но он ведь должен понимать, что... — Она махнула рукой, словно не соглашаясь с невидимым собеседником. — Нет, нет, я решительно не в состоянии все это нормально переварить!

Замолчав, мать отошла в угол веранды, обиженная и немного оторопевшая.

— По-моему, мама, все ясно, и ты можешь спокойно ехать в город, — после короткого молчания сказал Валька, надеясь, что, здраво рассудив, мать так и поступит.

Но она решительно возразила:

— Сегодня я никуда не поеду.

— Неужели и мне все время сидеть дома? — недовольно спросил Валька. Он рассчитывал, что Герман Тарасович вынужден будет ехать с матерью.

— Куда же тебе надо?

— Ну, например, на озеро. Там везде часовые...

— На озеро можно, — сдалась мать. — И больше никуда. А я полежу... Мне что-то нездоровится.

«Наверное, она и о Магде с Дементием Александровичем говорила», — догадался Валька.