Самгук саги Т.1. Летописи Силла

В этот же день главнокомандующий Су Дин-фан вместе с заместителем Ким Инмуном, прибыв в [порт] Кибольпхо, встретили там пэкческие войска и вступили в схватку, в которой нанесли им тяжелое поражение. По прибытии Ким Юсина и других в танский лагерь [Су] Дин-фан на том основании, что они не поспели к назначенному сроку, собирался перед строем армии казнить силланского военачальника (токкуна) Ким Мунёна <некоторые вместо *** (в слоге «ён») пишут ***>. Тогда, обращаясь к армии, Юсин сказал: «Великий военачальник — дачжанузюнь (т. е. Су Дин-фан) не видел дела при горе Хвансан, но собирается обвинять нас в нарушении срока, поэтому я не могу безвинно терпеть оскорбления, и надобно сначала решительно схватиться с танской армией, а потом уничтожать Пэкче», и сразу встал перед строем с алебардой, и от гнева у него встали дыбом волосы, а висевший на поясе драгоценный меч сам выскочил из ножен. Командующий правым крылом [армии Су] Дин-фана — Тун Бао-лян, топая ногами, [в отчаянии] говорил: «Силланские войска собираются восстать», и тогда Дин-фан сразу простил вину Мунёна. Сын пэкческого вана прислал в качестве посла чвапхёна Какка, чтобы передать танскому военачальнику письмо, в котором умолял /180/ его увести войска [от Пэкче].

12-го числа танско-[сил]ланские войска... [собираясь] окружить столичный город [пэкческого вана] Ычжа, вышли на равнину Собури. Когда Дин-фан, опасаясь чего-то, не решался двинуться вперед, Юсин пристыдил его. И когда две армии неустрашимо [наступали] по четырем направлениям, сын пэкческого вана велел санчвапхёну (высший чин) доставить [к наступающим] обильные угощения, но Дин-фан вернул их обратно. Тогда вышел вперед [из города] побочный сын вана Кун с шестью чвапхёнами, чтобы вымолить прощение, но они также были отвергнуты.

13-го числа под покровом ночи Ычжа вместе с приближенными убежал [из столицы] и укрылся в крепости Унчжин, а сын Ычжа — Юн вместе с тэчвапхёном Чхонбоком и другими сдался на милость [победителей]. [Силланский наследник] Попмин, поставив его на колени перед [своей] лошадью, плевал в лицо и ругал: «Прежде твой отец погубил безвинно мою младшую сестру, злодейски заточив ее в подземелье, и заставил меня в течение двадцати лет страдать от сердечной боли, но теперь твоя жизнь находится в моих руках». Простершись ниц по земле, Юн ничего не мог сказать [в ответ]. 18-го числа Ычжа вместе с наследником и местным гарнизоном вышел из крепости Унчжин и сдался. Услышав /181/ о капитуляции Ычжа, [силланский] ван 29-го числа из крепости Кымдоль прибыл в крепость Собури и отправил чегама Чхонбока к великому танскому императору, чтобы передать известие [об одержанной победе].

2-го числа восьмого месяца устроили большое угощение вином, чтобы отблагодарить военачальников. Ван вместе с [Су] Дин-фаном и другими военачальниками сидел на возвышенном месте зала, а на низком месте зала посадил Ычжа и его сына Юна. И лишь изредка предлагалось вино Ычжа, поэтому пэкческие чвапхёны и другие сановники не могли удержаться от слез и всхлипываний. В этот же день поймали и отрубили голову бывшему силланцу Мочхоку, который убежал в Пэкче. Он казнен за то, что в сговоре с жителем города Тэя Кымилем сдал эту крепость врагу[531]. Поймали также и Кымиля. Люди сказали ему: «Находясь в крепости Тэя, ты в сговоре с Мочхоком привел пэкческие войска, поджег склады, и, лишив всю крепость [запасов] продовольствия, довел этим до поражения. Это — твое первое преступление. Ты убил Пхумсока с женой — это второе преступление. Вместе с Пэкче пошел войной против своей родной страны — это третье преступление». Разрубив его на четыре части, труп бросили в реку. Оставшиеся враги из Пэкче укрепились в крепостях Намчжам, Чонхён... А чвапхён /182/ Чонму, собрав людей, укрепился на горе, что в Тусиской равнине, и совершал грабежи и нападения на танских и силланских людей.

26-го числа было совершено нападение на большие укрепления в Имчжоне, но из-за многочисленности [вражеских] войск и сильных [естественных] препятствий не удалось взять их, а только разрушили малые укрепления.