Самодержавие на переломе. 1894 год в истории династии

Обсуждение политической индивидуальности государя интенсифицировалось с начала ноября. Это было вызвано как первыми описанными выше публичными выступлениями Николая II, так и появлением текста, который, как представляется, во многом спровоцировал волну противоположных в идейном отношении суждений. Этот текст – вышедшая 30 октября в «Московских ведомостях» статья Л. А. Тихомирова «Носитель идеала». Статья была посвящена памяти Александра III, который и обозначался подобным образом в названии, однако актуальный и очевидный посыл текста заключался в другом – в недвусмысленном указании на то, что идеал самодержавия, заданный покойным монархом, должен стать для его преемника незыблемым ориентиром. В статье говорилось, что Александр III остановил губительный для самодержавия процесс, когда при его предшественнике безусловно нужные реформы проводились таким образом, что неминуемо вели к ограничению самодержавия, подготавливая «народ к предполагаемому в будущем народовластию», то есть к уравниванию всех, что означало бы «культурную смерть». Между тем для подлинной монархии, примером которой явилось правление покойного государя, «народная воля» (понятен подтекст использованного словосочетания в свете недавнего прошлого автора) ничего не значит, потому что такая власть подчиняется «высшей правде». Власть, соизмеряющая себя с «высшей правдой», может быть только единоличной (ибо исключительно конкретная личность обладает совестью и ответственна перед Богом) и неограниченной, так как в противном случае люди создавали бы помехи для такой неземной ответственности. Вместо «высшей правды» властитель стал бы подчиняться «тем или иным интересам»[397].

Не исключено, что Тихомирова подтолкнули к написанию этой статьи в том числе и тревожные слухи, свидетельствовавшие о том, что уже через несколько дней после кончины Александра III стали предприниматься попытки подвергнуть ревизии его политическое наследие. Так, 26 октября Тихомиров сообщил в дневнике о прокламациях, распространявшихся в Московском университете, и об агитации студентов выйти на демонстрацию с требованием конституции. А «Русские ведомости» накануне в передовице ратовали за «правовой порядок» [398].

Совершенно очевидно, что тихомировское «недемократическое» (по сути своей антимодерное) истолкование монархической власти было неприемлемо не только для западнически ориентированной либеральной среды, но и для придерживавшихся славянофильских взглядов (то есть приверженцев монархии, как раз учитывающей «народную волю»), каковых даже в числе представителей высшей бюрократии было достаточное количество[399].

В то же время для характеристики действительного, а не нафантазированного мировоззрения Николая II ценна информация, приводимая вел. кн. Константином Константиновичем. 7 ноября он записал в дневнике, что император, по его собственным словам, пролил после прочтения статьи Тихомирова «несколько слез». В этом он накануне признался сестре автора дневника – королеве эллинов Ольге Константиновне, – которая дала ему прочитать эту публикацию «Московских ведомостей» [400]. О том, что государь по прочтении «Носителя идеала» «очень умилился» и «у него навернулись слезы», 9 ноября написал Тихомирову Киреев, который был хорошо знаком и с великим князем, и с его сестрой[401].

«Носитель идеала» стал первым текстом доктринального характера в происходившей в конце 1894 – начале 1895 г. общественной полемике на тему будущего России, и вышел он из лагеря сторонников сохранения и продолжения курса Александра III.

Обычно считается, что резкая отповедь земским деятелям в речи императора 17 января была спровоцирована поступавшими на высочайшее имя адресами, в которых собственно и проговаривались надежды, названные позднее «бессмысленными мечтаниями». Однако исходившие из либеральных кругов заявления, которые могли не понравиться престолу, нельзя ограничивать исключительно адресами. Среди них были и нашумевшие публикации в известных периодических изданиях. «Не успело еще тело Александра III быть предано вечному покою, – писал в воспоминаниях занимавший в 1905–1907 гг. пост товарища министра внутренних дел, а потом ставший членом Государственного совета В. И. Гурко, – как пресса определенного направления поспешила выявить отрицательные стороны политики Александра III. Застрельщиками явились толстые ежемесячные журналы, как “Вестник Европы” и даже умеренного направления “Исторический вестник”. С достаточной прозрачностью указали эти органы на необходимость изменения политического курса в более либеральном направлении»[402].

Что касается «Исторического вестника», названного в воспоминаниях Гурко журналом «умеренного направления», то пересмотр смысловых основ минувшего царствования в нем начинался уже сразу во взятом в траурную рамку и приуроченном к кончине Александра III редакционном материале ноябрьского номера.