Самое ужасное путешествие

Этот день выдался такой же теплый и влажный, даже еще более влажный, чем предыдущие. Температура +2 °C, наши спальные мешки походят на губки. Гигантские сугробы занесли все вокруг, в том числе почти целиком палатки, защитные стенки для лошадей, сани… Время от времени мы проделываем в снегу ходы, откапываем несчастных пони и вытаскиваем их на поверхность. «Отныне наш полный рацион будет состоять из 480 грамм галет, 360 грамм пеммикана, 60 грамм масла, 17 грамм какао, 90 грамм сахара и 26 грамм чая. Это высотный рацион, всего 1033 грамм с добавлением сушеного лука в порошке и соли. Я всей душой за, но старшина Эванс и многие другие сожалеют об утрате шоколада, изюма и каш. В первую неделю прохождения ледника по галете из каждой порции отойдут в пользу Мирза – на обратную дорогу. Моторная партия заложила в склады слишком много из своих продуктов, а Мирз пошел дальше, чем предполагалось. По предварительному плану он должен был возвратиться на мыс Хат 10 декабря. Собаки между тем получают конину в неограниченном количестве и чувствуют себя превосходно. Мирзу придется делать на обратном пути 38 километров в день[108]. Какое счастье, что Майкл избавлен от нынешних бед: мы сейчас питаемся его мясом, жестковатым, но очень вкусным. Значит, пони был в хорошем состоянии»[17].

Теперь уже, лежи не лежи в спальнике, сон бежит от нас. Обычно пурги длятся не более трех дней, и все возлагали большие надежды на пятницу 8 декабря. Но в 10 часов утра, во время завтрака (постепенно мы втягивались в режим с дневными переходами) по-прежнему дул ветер и шел снег. Температура поднялась до +1,3 °C. Этот показатель и те, что записал Мирз на пути домой, были рекордными для внутренних районов Барьера. Но +1° или +4° – какая, собственно, разница? В то утро все казалось очень мрачным.

В полдень блеснул луч надежды. Ветер упал, и мы немедленно вынырнули наружу, непрестанно погружаясь в мягкий пушистый снег по колено, а то и глубже. Сначала отгребли снег от палаток, действуя лопатой с большой осторожностью, чтобы не порвать борта. Они закованы в толстый слой льда, намерзший из талой воды. Затем отыскали сани, погребенные под четырехфутовым слоем снега, вытащили их и выжали воду изо всех вещей. Тут было выглянуло солнце, однако вскоре его затянули облака, нахмурилось… Тем не менее мы решили попытать счастья. Четверо лыжников сдвинули с места сани с четырьмя людьми на них. Хотели запрячь Нобби, но он увяз по самое брюхо. Что же касается снежных заносов, то об их величине красноречиво говорит тот факт, что у Отса, стоявшего за сугробом, виднелась только голова. Снег рассыпчатый, рыхлый.

«Мы выпили чаю и уселись кружком – все лучше, чем лежать в спальниках. Мне не верится, что пони смогут тянуть сани, но Титус уверен, что завтра дело пойдет на лад. Кормить их больше нечем, они и сегодня-то питались остатками вчерашнего пайка. Ужасный конец – дотянуть до голодной смерти, а затем быть убитыми. Бедняги! Я поменялся с Райтом книгами: ему дал «Маленького священника», а взамен получил «Ад» Данте»[17]. Когда мы ложились спать, валивший без устали снег действовал на нервы, но температура упала ниже точки замерзания.

Наутро (суббота, 9 декабря) встали в 5.30 утра. Пасмурно, идет снег. В 8.30 кое-как выкатили сани из лагеря и начали выводить пони. «Лошади передвигались с трудом, проваливались по самое брюхо и наконец залегли. Пришлось бить их, поднимать силой. Ужасная жестокость!»[17]