Самое ужасное путешествие

«Они вернулись 1 апреля. Вчера в 6.30 вечера Аткинсон и Кэохэйн уже были дома. Здесь все время стоял туман, задувало, у них же на Барьере последний день выдался хороший. Они достигли Углового лагеря и прошли еще 13 километров на юг. После шести дней пути их мешки и одежда в ужасном состоянии. Еще бы, температура, наверное, все время была – 40 °C. Нет сомнений в том, что идти дальше на юг было бы бессмысленно, а для двоих человек еще и связано с бесполезным риском. Они поступили правильно, вернувшись. Им, беднягам, необходимо отоспаться, и я надеюсь, что Аткинсон позволит себе отдохнуть. Вид у него такой, будто он вот-вот свалится. Кэохэйну же все нипочем, он чувствует себя прекрасно. Вчера они сделали около 24 километров, вещи переложили на сани второй возвращающейся партии – их собственные оказались на ходу очень тяжелыми. Им повезло – не было ни одного дня с неходовой погодой. У нас же половину того времени, что они отсутствовали, дул ветер со снегом». Несколько дней спустя записано: «Надо смотреть правде в лицо. Полюсная партия, по всей вероятности, никогда не вернется. И мы бессильны что-либо сделать. Теперь наша задача – как можно скорее попасть на мыс Эванс. Там есть люди со свежими силами, во всяком случае, по сравнению с нами»[17].

Аткинсон был среди нас старшим по званию, и руководство главной партией до воссоединения с Кемпбеллом ложилось на него. Весьма незавидная должность, даже если бы он был полон сил и отлично себя чувствовал. Несмотря на многочисленные обязанности и волнения, он выхаживал меня с величайшим терпением и заботливостью. Я был настолько слаб, что порой с трудом держался на ногах; у меня распухли гланды, я с трудом говорил и глотал; донимали сердцебиения и сильные боли в груди. Я был в то время только обузой, но Аткинсон был бесконечно добр ко мне и с помощью имевшихся у него немногочисленных лекарств делал чудеса.

В те дни то и дело кому-нибудь из живущих в доме казалось, что тот или иной участник пропавшей партии идет ему навстречу. Потом неизменно оказывалось, что это мираж, тюлень, причудливый серак, выжатый давлением, или что-нибудь еще в этом роде, но мы никак не могли окончательно убедить себя в том, что это лишь видения, и каждый раз снова загорались надеждой. Между тем нас серьезно волновало состояние льда в бухтах между нами и мысом Эванс: помощь была нам насущно необходима. С 30 марта по 2 апреля ветры взломали льды посередине залива, и 3 апреля Аткинсон вскарабкался на холм Аррайвал – посмотреть, что осталось. «Лед в обеих бухтах до мыса Эванс совсем молодой – думаю, он образовался сегодня утром на основе старого покрова, еще остававшегося в заливе. Между Ледниковым языком и мысом Эванс, внутри линии, соединяющей их крайние точки, есть открытые разводья. Между языком и островами возвышается большой айсберг, еще один, плоский, виден около мыса Эванс»[17].