Самое ужасное путешествие

С транспортными средствами все обстояло благополучно. Семь мулов, присланных правительством Индии, были превосходными животными, то же можно сказать о двух наших прежних собачьих упряжках. Новые же собаки, доставленные кораблем, за исключением двух, никакой ценности как тягловая сила не имели. Но наши псы прошли две с половиной тысячи километров только по Барьеру, не говоря уже о переходах между мысом Хат и мысом Эванс, и, хотя тогда мы этого не понимали, им все это надоело, и никогда больше не проявляли они в работе того рвения, что мы от них ожидали.

Первым делом мы решили, что в предстоящую зиму в меру наших сил и возможностей все должно идти обычным чередом. Конечно, надо было по-прежнему вести научную работу, да и мулы с собаками требовали ухода. Иными словами, следовало продолжать нести ночные вахты, производить наблюдения за метеорологическими условиями и полярными сияниями. Из-за сокращения научного состава мы теперь нуждались в помощи моряков. Кроме того, ко дню зимнего солнцестояния предполагалось подготовить следующий номер «Саус Полар Таймс». Все понимали, как важно не допустить, чтобы в нашу жизнь вторглось упадническое настроение. Тем более что, как показало будущее, непрестанные пурги неделями держали нас взаперти. Если даже выдавался погожий день, прогулки и физические работы на воздухе ограничивались почти исключительно пределами скалистого мыса. При наличии морского льда это было вовсе не безопасно.

Аткинсон был старшим. Кроме того, он вместе с Дмитрием взял собак на свое попечение. Из них многие – и старые наши, вынесшие на своем хребте санные походы, и вновь прибывшие – находились в очень плохом состоянии, и вскоре для них построили собачий лазарет. К этому времени у нас оставалось двадцать четыре прошлогодних пса и одиннадцать, доставленных недавно кораблем, – трое из новой партии уже погибли. Лэшли ведал мулами, все семь были распределены между людьми, которые их выгуливали. Нельсон продолжал заниматься биологией моря. Райт совмещал обязанности метеоролога, химика и физика. Гран заведовал складами и помогал Райту в метеорологических наблюдениях. Дебенем был геологом и фотографом. Мне было приказано отдыхать и набираться сил, но не бросать занятия зоологией, а также участвовать в выпуске «Саус Полар Таймс» и в летописи экспедиции. Крину доверили склады и снаряжение для санных походов. Арчер стряпал. Хупер, вообще-то исполнявший обязанности по обслуживанию дома, следил также за работой аппарата по выработке ацетилена. Два других матроса – Кэохэйн и Уильямсон – были по горло загружены повседневной работой в лагере и подготовкой к предстоящему санному сезону.

Метель, угрожавшая нам на протяжении всего пути с мыса Хат, разразилась 1 мая, вскоре после того, как мы пришли на мыс Эванс. Лед в Северной бухте, застывший совсем недавно, в первый же день пурги взломало, сохранилась лишь узкая полоска вдоль берега. Но и она исчезла на следующий день, когда ветер все крепчал, достигая в порывах скорости до 140 километров в час [45 м/с]. Как ни странно, видимость все это время оставалась вполне сносной.

Шел второй день пурги. Ночью продолжал свирепствовать ветер, начался снегопад, видимость исчезла. С 3 до 4 часов утра буря достигла такой силы, что в стены хижины непрестанно бился песок с камнями. Анемометр почти все время забивался снегом, и Дебенем, несший ночную вахту и в 4 утра пытавшийся его прочистить, вконец измучился. Но пока анемометр еще действовал, он зафиксировал порыв ветра скоростью более 145 километров в час [46 м/с]. А после того как он вышел из строя, на хижину обрушился шквал такой силы, что большинство ее обитателей проснулись, а камни градом забарабанили по стене. Утром в течение трех минут анемометр показывал на холме скорость ветра 166 километров в час [53 м/с]. Позднее она составляла в среднем 125 километров в час [40 м/с]. Пурга бушевала весь этот день и следующий, но 6 мая выпал один из прекрасных ясных дней, когда трудно поверить, что когда-нибудь может задуть ветер. Вот тут-то мы и разглядели, что произошло с морским льдом. Посередине залива его как не бывало, на юго-запад открытая вода простиралась до самого острова Тэнт. В ту зиму мы пережили еще много метелей, даже более жестоких, но именно эта сыграла роковую роль: разразившись в критический момент замерзания моря, она разметала весь лед, а последующие сильные ветры не давали образовываться достаточно прочному ледяному покрову, способному выдерживать их натиск.