Самозванка (дореволюционная орфография)

Недавно это было, года два. На одной изъ замоскворцкихъ улицъ жила вдова, лтъ за сорокъ, очень некрасивая, очень влюбчивая и очень богатая. Зная слабость этой вдовы влюбляться въ хорошенькихъ мальчиковъ, одни знакомые зло, жестоко подшутили надъ нею. Они устроили на Святкахъ костюмированный балъ и упросили одну барышню, стройную, хорошенькую шалунью, рзвую, какъ мальчикъ, и какъ мальчикъ остриженную – одться мальчикомъ-ямщикомъ и влюбить въ себя купчиху вдову. Шалунья согласилась.

Добыли костюмъ, надли на нее маску, а манеры мальчика у ней были свои собственныя. И вотъ, она явилась на балъ, прельстила влюбчивую вдову, вскружила ей голову, назвавшись пріхавшимъ изъ провинціи купчикомъ сиротою, и похала ее провожать, общаясь заговорщикамъ разсказать вс детали „комедіи“.

И не разсказала, даже не пріхала на все еще продолжавшійся балъ-маскарадъ. Ужъ потомъ узнали всю правду, и барышн досталось до зла-горя.

Кончилась эта затя совсмъ неожиданно.

Когда вдовица, мля отъ нги и любви, привезла къ себ „хорошенькаго юношу“ и приказала подать чай, фрукты, вино, и когда, затмъ шалунья съ хохотомъ сняла маску и открылась, вдовица пришла въ ярость.

– А, такъ ты вотъ какъ! – вскипла она. – Ты надсмшки строить надо мною?… Надругаться?… Я-жъ тебя, негодницу!…

Барышня молила о пощад, плакала, грозила, кричала, но вдовица, не взирая ни на что, собственноручно разложила ее и такъ „вспрыснула“, что барышня едва опомнилась въ карет, которую вдовица любезно предложила ей посл угощенія.

Настенька находила, что ея положеніе отчасти похоже на положеніе одураченной вдовицы… Но не такъ она отомститъ, нтъ!… Она не дикарка старинной закваски, она „модная двица“ и она не богачка. Она выгоду извлечетъ и изъ этого, хорошую выгоду…

Тетеньку бы только дома застать, ея умнаго, дловитаго совта спросить…

И очень, очень торопилась Настенька…

„Завариха“, рдко когда бывающая дома, сегодня чувствовала себя не совсмъ здоровою и никуда не пошла, никого не осчастливила своимъ посщеніемъ.

Настенька застала свою тетеньку за самоваромъ въ обществ одной свахи, большой пріятельницы „Заварихи“ и ближайшей ея помощницы.

Кумушки выпили рябиновки, хорошо закусили жалованными отъ „благодтелей“ соленьями и разными печеньями и кушали чай съ большимъ аппетитомъ, перемывая косточки своимъ ближнимъ.

Ураганомъ влетла Настенька и, не обращая вниманія на расточаемыя свахою похвалы и ласки, сказала тетк, что иметъ до нея важное дло.

– По секрету, Настенька? – спросил „Завариха“.

– Да…

– При мн говорите, красавица, при мн всякій секретъ можно говорить и, все равно, какъ въ могилу, его схоронимъ, – запла сваха.

Но Настенька безъ церемоній перебила ее и велла уходить.

– Слушайте, ступайте, не могу я при васъ говорить! – ршительно отрзала „модная двица“. – Погуляйте гд-нибудь, а потомъ можете опять придти… Ступайте!…

Сваха не особенно охотно покорилась, не смя возражать бойкой и порою очень дерзкой барышн.

– Что такое, Настенька, за секретъ у тебя? – сгорая отъ нетерпнья, спросила „Завариха“. – Должно быть, важное что-нибудь, ежели ты такъ спшно да неожиданно пріхала…

– Ахъ, тетя, такое важное, такое важное, что ужъ не знаю, и говорить-ли вамъ? – сказала Настенька, то ходя по комнат, то усаживаясь за столъ, то порывисто выпивая чашку чаю.

– Чтой-то, Настенька, ты говоришь?… Тетк, да ужъ не сказать… Я первое дло, Настенька… я тетка твоя…

– Ладно ужъ, оставьте проповди-то!… – перебила Настенька. – Боюсь, я, что разболтаете по городу, вотъ что… Язычекъ то у васъ длиненъ очень… Хорошо, хорошо, не возражайте ужъ!… Скажу вамъ, но чтобы никому ни словечка… а скажете кому – не племянница я вамъ!… Слышите?…

– Да ладно, ладно, Настя!… говори ужъ скоре… Изнурила всю!…

Настенька сла рядомъ съ теткою, наклонилась къ ней и вполголоса, хотя въ комнатахъ никого и не было, проговорила:

– Знаете ли вы, кто такой Вася, внучекъ Ольги Осиповны?

– Кто?

– Двушка, вотъ кто!…

Если бы „Завариху“ ударили чмъ-нибудь очень тяжелымъ и совершенно неожиданно, еслибъ въ комнат разорвало бомбу, – не такъ была бы поражена и ошеломлена „Завариха“, какъ этимъ словомъ племянницы.

VI.

Отшатнулась „Завариха“, всплеснула руками, выкатила глаза и воскликнула:

– Какъ двушка?… Что ты говоришь, Настенька?…

– Такъ, двушка… Подлогъ сдлали, обманываютъ старуху, благо она изъ ума выживать стала… Узнала доченька то старухи, Анна то Игнатьевна, что мать овдовла и милліонами владетъ, ну и задумала т милліоны въ свои руки захватить, а для этого… для этого свою незаконную дочь законнымъ сыномъ сдлала, двушку Вру мальчикомъ Васей назвала, переодла, документъ фальшивый добыла и привезла въ Москву къ старух внука желаннаго… Подлогъ удался, сами вы видли, сами двченку за мальчика считали… да что вы съ Ольгой Осиповною?… Вы стары, глупы, правду надо сказать, – я… я не замчала подлога!… Ловкая двченка эта Вра: тоненькая такая, волосы по-мальчишески обрзаны, ну и удался подлогъ… Можетъ быть, и никогда бы не догадались, да сама выболтала…

– Сама?… – задыхаясь отъ волненія и жадно ловя каждое слово племянницы, спросила „Завариха“.