Самозванка (дореволюционная орфография)

– Конечно же хорошъ!… Я воображаю, какъ бы къ вамъ пошелъ изящный модный костюмъ, фракъ, напримръ или, напримръ, мундиръ… Я даже удивляюсь, почему вы не носите модныхъ костюмовъ… Положимъ, къ вамъ и этотъ очень идетъ, вы точно картинка, но все же модный туалетъ лучше…

Вра окинула себя взглядомъ.

– А мн такъ больше нравится… – сказала она и вдругъ засмялась.

– Что вы сметесь? – спросила Настенька.

Вра ничего не отвтила ей и продолжала громко смяться.

Самолюбивую и очень мнительную Настеньку очень обидлъ смхъ Вры. „Модная двица“ приняла этотъ смхъ на свой счетъ и надула губки.

– Я удивляюсь на вашъ смхъ! – обиженнымъ тономъ проговорила она: – вы, вроятно, надо мною сметесь.

– Ахъ, нтъ! – поспшно проговорила Вра. – Какъ вамъ не грхъ думать это, Настенька?… Вы, я думаю, сами хорошо знаете, что въ васъ нтъ ничего смшного…

– Такъ надъ чмъ же вы смялись?… Наврное надъ тмъ, что я предложила вамъ одваться по мод? Тутъ нтъ ничего смшного…

– Да нтъ же, нтъ, вовсе не надъ этимъ!… Я смюсь надъ тмъ, что мн пришло въ голову…

– Напримръ? – спросила Настенька, все еще не успокоившаяся.

– Мн пришло въ голову, что я буду, должно-быть, не дуренъ, знаете, въ какомъ костюм?

– Въ какомъ?

– Въ женскомъ.

Настенька улыбнулась успокоенная, кажется, насчетъ смха.

– Да, я думаю, что вы въ плать будете хорошенькою двушкою, Васенька…

– Ну, не знаю, хорошенькою ли, а на двчонку похожъ буду… Смотрите, я какой… Разв мужчины такіе бываютъ?

– Вы… вы душка, я одно только знаю!… – красня не отъ застнчивости, а отъ прилива любви, проговорила Настенька. – Я вамъ говорю это, какъ другу…

– Спасибо, голубочка Настя, но я не заслуживаю этого…

Вра встала, въ два прыжка очутилась у зеркала, поглядла на себя, обернулась къ Настеньк и шаловливо-кокетливо проговорила:

– Знаете что, Настенька? – устроимъ маскарадъ…

– Маскарадъ? – удивилась двушка.

– Да… Я надну ваше платье и покажусь вамъ… Я почти такого роста, какъ и вы, и фигура у меня такая же… Хотите?…

Настенька засмялась.

– Охотно, Васенька, но не досталось бы намъ отъ бабушки за эту шалость…

– Ничего, ничего!… Во-первыхъ, она не узнаетъ, а во-вторыхъ, она меня такъ любитъ, что все мн проститъ… Дайте мн ваше платье, дайте, я непремнно хочу этого!…

– Но что же я одну, Васенька?… Я не хочу одваться въ вашъ костюмъ, я боюсь бабушки…

– Я сейчасъ принесу вамъ платье, и вы четверть часа побудьте въ немъ… Сію минуту…

И не дожидаясь согласія Настеньки, Вра побжала внизъ и въ мигъ вернулась съ какимъ то капотомъ матери.

– Вотъ, одвайте, а мн дайте ваше платье! – почти повелительно сказала она.

Той самой хотлось поглядть на „красавчика Васю“ въ дамскомъ туалет, и она охотно согласилась, хотя и побаивалась, чтобъ затя не стала извстна бабушк… Ольг Осиповн, конечно, не могла понравиться шалость внучки, и шалость эта могла быть приписана, именно, Настеньк.

Но Вася настаивалъ, затя была любопытна, оригинальна, и Настенька согласилась.

Она ушла въ корридоръ, переодлась тамъ и принесла свое платье Вр.

– Одвайтесь, шалунъ, – сказала она, смясь, – но только вамъ не сладить, не одться…

– Слажу, не бойтесь: я часто одвался въ женское платье на святкахъ… Идите въ корридоръ, я васъ позову…

Волнуясь, лихорадочно торопясь, съ сверкающими глазами и часто-часто дыша, принялась Вра перемнять свой костюмъ мальчика на свойственное ей и хорошо знакомое женское платье. И это была не шутка, не капризъ это былъ.

Началось это съ шутки – вдругъ пришла такая мысль Вр, но затмъ двушка ршила воспользоваться этимъ „маскарадомъ“, какъ назвала переодванье Настенька, и открыть подруг свой полъ, открыть свою тайну.

Вру все время тяготилъ обманъ; не будь у нея веселой, живой и болтливой Настеньки, она, быть можетъ, давно не выдержала бы и открыла бабушк „правду", нарушивъ строгіе завты матери. Постоянное общеніе съ бойкой Настенькою развлекало ее, оттягивало, такъ сказать, тяжелую мысль, но разъ эта мысль явилась, – Вра не могла противустоять ей, бросилась исполнить намреніе быстро, очертя голову, не спрашиваясь у разсудка, а лишь слушая сердце, которое не переносило обмана, которое желало любви не „обманной", то-есть не взятой путемъ обмана подлаго, а истинной.

– Настя любитъ меня, – думала Вра, быстро переодваясь, – такъ пусть она любитъ, именно меня, пусть она любитъ Вру, а не Васю… Я не хочу ее обманывать, не хочу!… Достаточно и одного обмана, обмана бабушки… To „необходимый обманъ“, говоритъ мама, – ну и пусть, пусть будетъ такъ, какъ хочетъ мама, а Настеньк я открою правду, я не хочу и ее обманывать… Она полюбитъ меня, какъ двушку, какъ подругу, и мы будемъ дружны съ нею… Мн легче будетъ, когда я буду имть хорошаго, милаго, врнаго друга, которому все-все извстно… А обманывать и ее – у меня не хватаетъ больше силъ…

Вра быстро закончила привычный туалетъ, надла шляпу Настеньки, оправилась передъ зеркаломъ, и вся пунцовая отъ волненія и поспшности крикнула:

– Идите, Настенька, я готова… готовъ…