Самвэл

— Я этого не думаю, государыня, — холодно ответил спарапет. — Я всецело полагаюсь на твою мудрость и твое мужество. Но некоторые новые обстоятельства, по-видимому, тебе неизвестные, весьма осложняют спасение страны. С тех пор, как царевна Ормиздухт оказалась в наших руках, ярости Меружана нет предела. Я располагаю достоверными сведениями: не довольствуясь тем, что в его распоряжении очень значительные силы персов, он привлек на свою сторону также агванс-кого царя Урнайра и лакского царя Шергира. Если к своему персидскому войску Меружан присоединит еще и орды этих полудиких царей, он может стать причиною многих несчастий для нашей страны. Персы — дальний враг, который не так опасен, как близкий сосед. Агваны и лаки — ближайшие наши соседи. Даже не будь у них других побудительных причин, одной жажды пограбить, нахватать побольше добычи — одного этого достаточно, чтобы они ринулись на нашу землю.

В прекрасных глазах царицы снова полыхнуло пламя гнева. Она ответила ледяным тоном:

— Пусть только Меружан осмелится на такую низость — тут же велю повесить Ормиздухт на башне Артагерса!

— Этим ты лишь распалишь его ярость, государыня. Напротив, надлежит сохранить жизнь Ормиздухт, чтобы постоянно держать Меружана в страхе. Он должен знать, что если не умерит своей свирепости, то поставит под угрозу жизнь своей возлюбленной.

Царица ничего не ответила. Она всегда выходила из себя, когда ей противоречили. Скрывая раздражение, Парандзем какое-то время молча разглядывала серебряный светильник, словно его тусклый свет мог как-то прояснить темную сумятицу ее мыслей.

Она решила дать понять спарапету, что это он не умеет всесторонне взвешивать обстоятельства и что вокруг происходят весьма важные события, о которых он не имеет никакого понятия, хоть и обязан, будучи самым значительным лицом в государстве, знать об этом раньше всех.

— Я не вижу (во всяком случае — пока) особой опасности в союзе Меружана с кавказскими горцами и агванскими разбойниками, — она вскинула голову и взглянула в лицо спарапету. — Я располагаю другими достоверными сведениями, по-видимому, неизвестными уже тебе. У персов дела плохи. Мне дали знать из Тизбона, что причиною столь поспешного ухода Шапуха из нашей страны было вторжение кушанов; они снова начали разорять северо-восточные окраины Персии. Усмирить кушанов нелегко, и они на долгое время займут все внимание Шапуха. Мы должны использовать эту передышку. Так что, хоть Меружан и перетянул на свою сторону лакского и агван-ского царей, я не думаю, чтобы они нашли возможность выступить против нас. Ведь если Шапух пойдет на кушанов, он непременно привлечет лакского и агванского царей к участию в этом походе. Так он поступает всегда, когда воюет с кушанами.

Умудренность царицы в делах государства и ее зрелые суждения о текущих делах и обстоятельствах пришлись по душе князю Мамиконяну; когда же он услышал намеки о своей неосведомленности (он, де, не знает, что делается в Персии), это ядовитое замечание вызвало на холодном лице спарапета легкую усмешку, которую он всеми силами постарался скрыть.

— Кто же, государыня, прислал из Тизбона эти сведения? — спросил он заинтересованно.

— Драстамат, наш верный евнух. Ты, помнится, знавал его. Он прислал мне письмо

— И когда пришло письмо?

— Дня три назад.

— Все это известно мне, государыня. Самые подробные известия о последних событиях в Персии я получил гораздо раньше тебя. Напрасно ты думаешь, что я не знаю, что делается вокруг. Вот ознакомься с этим письмом.

Он достал толстый свиток и передал царице. Она нетерпеливо принялась читать.