Самый сексуальный вампир

– Я знаю, – она посмотрела на Эбигейл, ее глаза блестели. – Она – все, на что я когда-либо надеялась. И намного красивее. Тебе не кажется, что она хорошенькая, Грегори?

– Мама...

– Сейчас не время стесняться. Ты должен сказать ей, что ты чувствуешь.

Эбигейл прикрыла рот рукой, чтобы скрыть усмешку. Большой сильный вампир не мог контролировать свою мать. Она взглянула на него и увидела, что он сердито смотрит на нее.

– Она прекрасна, – прошептал он.

Ее сердце дрогнуло. Воспоминания о прошлой ночи закружились в ее голове. Он признался, что хочет ее. Его глаза горели красным от желания.

Ее взгляд снова остановился на его широких чувственных губах. Господи, она была одержима ртом этого мужчины. Она могла думать только о том, чтобы поцеловать его.

– А теперь оставь нас на минутку, – Радинка махнула рукой в сторону Чарльза. – Разве тебе не нужно принести джентльмену поесть? И нам нужно что-нибудь выпить.

Грегори хмыкнул и направился на кухню.

– Как поживает твоя мама, дорогая? – спросила Радинка. – Я всегда восхищалась ею. Кажется, она обладает огромной внутренней силой.

Эбигейл с трудом сглотнула.

– Да, она такая. Спасибо, – она теребила салфетку. Почему-то ей казалось, что Грегори не понимает, как отчаянно она хочет помочь матери. – Я пытаюсь найти для нее лекарство.

– Это очень достойно с твоей стороны, – Радинка попробовала ризотто. – Отлично. Мой сын хорошо с тобой обращается?

– Да, – Эбигейл почувствовала, как румянец заливает ее лицо, когда она вспомнила губы и пальцы Грегори, ласкающие ее шею.

Она смотрела, как он приближается к ним с подносом. Он поставил перед ними стаканы с ледяной водой и подал Чарльзу тарелку ризотто.

Он повернулся к ним, нахмурившись.

– Это только первое блюдо. Шеф-повар готовит чилийского морского окуня. И он выбрал для тебя вино.

– Замечательно! Спасибо, – Радинка улыбнулась ему, затем Эбигейл. – Разве он не милый?

Эбигейл усмехнулась. Сватовство Радинки были далеко не утонченным.

– Могу я спросить, почему ты так стараешься держаться подальше от глаз общественности? – спросила Радинка.

Ее улыбка погасла.

Грегори поднял брови, явно ожидая ее ответа.

– Мне всегда было не по себе от такого внимания, – пробормотала она.

Он скрестил руки на груди.

– И?

– А когда я поступила в колледж, то хотела, чтобы меня оставили в покое, чтобы я могла сосредоточиться на учебе. Все мои статьи были опубликованы под девичьей фамилией моей матери – Мэй.

– Эбигейл Мэй? – спросил Грегори.

Она кивнула.

– Я защитил докторскую диссертацию по разработанной мной формуле, которая вводит человека в стазис. Я намеревалась использовать ее для жертв несчастных случаев, чтобы сохранять их в стабильном состоянии, пока они не доберутся до операционной. Или, если бы моей маме вдруг стало хуже, мы могли бы использовать ее, чтобы также сохранить в стабильном состоянии.

– Как интересно, – сказала Радинка.

Эбигейл вздохнула.

– Военные хотели разрабатывать его как оружие, способное погрузить противника в стазис. Я пошла на это, потому что думала, что это лучше, чем убивать врага. Поэтому я позволила им работать с формулой, и они предоставили мне бесплатное использование своих лабораторий и ресурсов для моих собственных исследований. Это секретная военная база, поэтому я не могу позволить, чтобы за мной следили журналисты.

– Ты посвятила большую часть своей жизни помощи матери, – заключила Радинка.

– Да, – Эбигейл взглянула на Грегори. – Я сделаю все, что потребуется.

Он поправил галстук.

– Я посмотрю, сможет ли Роман встретиться с тобой сейчас, – он бросился к двойным дверям и оставил их распахнутыми.

Конечно же, он поспешил уйти. Эбигейл взяла вилку и ткнула ею в ризотто.

Радинка фыркнула.

– Он забыл принести нам вино.

Эбигейл пожала плечами.

– Я не уверена, что он понимает, как важна для меня моя мать.

– Может, он и не хочет этого признавать, но понимает, – Радинка вздохнула. – Видишь ли, мой муж умер от рака костей. Грегори только начал получать степень магистра в Йеле, когда мы получили эту новость. Он бросил учебу, вернулся домой и все свободное время проводил с отцом. Он знал, что его ждет, но все равно был опустошен смертью Генриха. Мы оба были опустошены.

– Мне очень жаль, – сказала Эбигейл. Так вот в какое печальное воспоминание отправился Грегори, когда она рассказала ему о болезни матери. Он действительно понимал, через что она проходит.

В глазах Радинки блеснули слезы.

– Это было трудное время. Столько печали. И столько долгов. Грегори жил дома и работал на двух работах, чтобы помочь расплатиться. Я устроилась сюда офис-менеджером к Роману Драганести. Как только долг был погашен, Грегори закончил магистратуру в Нью-Йоркском университете. Он такой хороший человек. Такой верный и трудолюбивый. Надеюсь, ты не держишь на него зла за то, что он вампир.

Эбигейл не знала, что сказать.

– Ну, я...

Радинка потянулась через стол, чтобы сжать ее руку.

– Пожалуйста, не думай о нем плохо. Это все моя вина.

– Твоя вина? В чем?

Радинка откинулась на спинку стула и шмыгнула носом.