Sans qu'un remord ne me vienne (СИ)

Цыганка принялась за еду. У нее есть еще, по крайней мере, три дня. Три дня, жалкие три дня!.. Как же поступить?.. Надежды, что поп вымолит себе и ей избавление, нет. Интересно, он сам-то в это верит?! Может, дает ей таким образом время? Глупости! Он просто чокнутый фанатик, столь же несдержанный в своей вере, сколь и в преступной страсти. Наверное, и впрямь собирается молиться, чтобы защититься от «колдовства». Лучше бы отрезал себе там, чтобы наверняка!.. Вот тогда точно ни одна женщина не сможет смутить его покой: Рай, или на что он там рассчитывает, обеспечен. И все будут счастливы.

Девушка криво улыбнулась от этой неожиданной мысли, а потом невольно хихикнула. Интересно, как поп отреагирует, если предложить ему такое решение проблемы… Впрочем, она снова думает не о том! Тут дело нешуточное. На карту поставлена ее честь, которую, по большому счету, она уже проиграла, когда вынуждена была последовать за монахом, зная, на что идет. Ладно, предположим, священник все-таки добьется своего… Ложка дрогнула в руке плясуньи; половина содержимого расплескалась, но остаток она все-таки мужественно донесла до рта. Итак, предположим. Он, конечно, стар. И некрасив ужасно. Но все же не так уродлив, как звонарь, а значит, могло быть и хуже. Подруги рассказывали, что в первый раз бывает больно… Подруги. Жюли, например, прелестная девчушка и в прошлом обитательница Двора Чудес, никогда не скрывала, что бережет себя единственно для того, кто предложит хорошую цену. Она всегда умела подать себя. Чуть не с одиннадцати лет кокетничала с проявлявшими интерес благородными господами и часто приносила неплохую выручку, хотя торговала довольно паршивыми пирожками, которые пекла мать. И план ее увенчался успехом: тринадцати лет от роду, чуть-чуть не достигнув четырнадцатой весны, она добилась поставленной цели. Жюли заметил и увез в Руан Робер де Круамар, некий священник, очевидно, довольно высокого сана. О ее дальнейшей судьбе Эсмеральда ничего не знала. Смешливая белокурая подруга только и успела, что рассказать о роскошных апартаментах, куда привел ее знатный господин в сутане, о ночи, проведенной на шелковых простынях, похвасталась небольшой брошью с красивым изумрудом… А через три дня тот самый священник, приезжавший в Париж, вероятно, по делам, умчал красотку на север, очарованный ее хорошеньким личиком, веселым нравом и обольстительной невинностью юности.

И тут священник! Впрочем, Жюли, кажется, не чувствовала себя несчастной, хотя и не испытывала по отношению к Роберу де Круамару решительно никаких эмоций. Она, впрочем, в отличие от самой цыганки, не была даже расстроена предстоящей разлукой с близкой подругой. Жюли была легкой, она кружилась, точно сорванный лист, в вихре жизни, танцуя между небом и землей и не желая иного партнера, кроме ветра. Ох, она бы, уж конечно, не попала в такую ужасную передрягу! А если бы и попала, быстро выпуталась. Например, начала бы распоряжаться архидьяконом, как ей вздумается, играючи вертя его страсть на кончиках пальцев и оплачивая исполнение своих прихотей мелкими монетами благосклонности. Даже немного жаль, что уличная плясунья, в отличие от уличной торговки, не привыкла продавать, не умеет продаваться, совсем не кокетка и так глупо мечтает о романтичной любви прекрасного офицера, когда пора бы подумать о собственной жизни. Вспомнить о том, что жизнь не спектакль, и играют здесь по другим правилам.

Будь что будет! Она не в силах сейчас изменить ситуацию. Стать кем-то другим, кто бы взглянул на это дело более прагматично, тоже не в ее власти. Остается ждать развития событий и надеяться, что молитвы сбрендившего монаха все же достигнут небес. И они милосердно приберут его до грехопадения… Да, это был бы идеальный вариант. Во всех смыслах. Для нее, во всяком случае, уж точно. Ах, если бы девушка знала молитвы, она тоже бы сейчас встала на колени и просила Богоматерь и ее Сына о смерти. О его смерти.

========== ///////////// ==========

Достигнув ворот собора, Клод первым делом отправился к епископскому дворцу. Луи де Бомон итак проявил практически ангельское терпение, на несколько недель предоставив второго викария самому себе – не стоило злоупотреблять его великодушием. К тому же, встреча была неминуемой, и лучше нанести визит самому, нежели ждать, пока за ним явится очередной мальчишка с приглашением, от которого уже нельзя будет отказаться.

Итак, архидьякон решительно вошел в здание дворца и попросил доложить епископу парижскому о своем визите. К счастью или нет, но приняли его незамедлительно.

- Кого я вижу!.. – Луи де Бомон де ла Форе, в прошлом - камергер Карла VII, а затем и Людовика XI, ослепительно улыбался, однако глаза оставались холодны. – Неужто сам мэтр Фролло почтил меня своим присутствием? Рад, рад безмерно!

- Ваше Преосвященство, я… - начал было священник, но был перебит.