Sans qu'un remord ne me vienne (СИ)

«Посмотрим!» - подумал мужчина, найдя самым уместным заткнуть ядовитый ротик жадным поцелуем. Рука его скользнула вниз и безошибочно отыскала самое чувствительное местечко. Несколько минут настойчивых ласк сделали свое дело: Эсмеральда тихо застонала и раскрылась навстречу чутким, увлажнившимся пальцам.

- Ты когда-нибудь ласкала себя там? – томно выдохнул архидьякон.

- Что?.. – партнерша широко раскрыла глаза и уставилась на него со смесью непонимания и отвращения. – Что вы несете?

- Женщины иногда так делают, если хотят получить удовольствие без мужчины, - хрипло продолжил Фролло, опьяненный ее близостью, возбуждаясь от своих откровенных слов едва ли не больше, чем от мысли о том, что скоро на месте пронзающих ее пальцев окажется его плоть.

- Вам-то откуда известно о таких мерзостях, преподобный?.. - чуть задыхаясь от непристойных, но, чего греха таить, чрезвычайно приятных ласк, не без ехидства спросила девушка.

- Раньше, когда я не был еще архидьяконом Жозасским, обремененным кучей бумажной работы, я гораздо чаще, чем сейчас, выслушивал исповеди. Некоторые прихожанки бывали… весьма откровенны и не стеснялись в подробном изложении своих прегрешений. Правда, часть из них, как мне кажется, откровенно насмехались. Им казалось забавным смутить молодого священника своими бесстыдными россказнями. Одна, помнится, даже пыталась меня совратить. Прямо в исповедальне.

- И ей удалось? – хмыкнула Эсмеральда, но тут же громко застонала, стоило мужчине резко погрузить в нее длинные пальцы.

- Конечно, нет! – возмутился архидьякон. – За кого ты меня принимаешь, дитя?!

- Действительно, и как я могла такое подумать о вас, преподобный… - мурлыкнула плясунья, наигранно томно вздохнув и бросив лукавый взгляд из-под полуприкрытых век.

- Ты исключение, - строго отрезал Клод; и, одним движением раздвинув будто высеченные из мрамора ножки, вошел в податливое лоно, застонав от непередаваемого блаженства.

Малютка выгнулась и непроизвольно подалась навстречу, сжимая ладошками сильные плечи. Она, и правда, получала физическое удовольствие от происходящего, но тело настоятельно требовало чего-то еще; была в этом наслаждении какая-то незавершенность, как в нарастающей мелодии надрывной песни без высокой финальной ноты. Хотелось двигаться быстрее, позволить монаху проникнуть еще глубже, полностью раскрыться ему навстречу… Напряжение росло с каждым толчком, но выхода по-прежнему не находило, и прелестница мучительно постанывала, не зная, как избавиться от томительного ощущения, скапливающегося где-то внизу живота.

- Давай поменяемся ролями, красавица, - простонал мужчина. – Кажется, я не смогу больше сдерживать себя, а ты так и не получишь удовольствия в моих объятиях…

Эсмеральда не успела спросить, что значит его «поменяемся ролями»: опустившись на партнершу, Фролло крепко сжал ее в объятиях и внезапно перекатился на спину. Ошарашенная девушка замерла, механически поджав под себя ноги и вцепившись в плечи священника. Тот крепко ухватился за пышные бедра, заставляя растерявшуюся колдунью чуть приподняться, и начал быстро двигаться, прикрыв глаза от накатывавшего наслаждения.

- И где вы только набрались подобных пошлостей? – очнулась, наконец, плясунья, вынуждая монаха остановиться. – Уверена, в каком-нибудь притоне!

- Я же говорил, дитя, - простонал Клод, медленно заполняя собой узкий женский сад, - мои прихожане бывали весьма, я бы даже сказал, излишне откровенны… Некоторые мужчины, представь себе, каялись в том, что заставляли своих жен сношаться противным Богу способом: и в рот, и, извиняюсь…

- Не надо! – поспешно прервала Эсмеральда. – Я поняла. Ужас какой! – искренне содрогнулась она.

- Не бойся, девушка, я никогда бы не посмел даже помыслить ни о чем подобном… - получилось, что соврал, потому что именно в этот момент сразу и помыслил, как розовый язычок касается его достоинства… Стон архидьякона напоминал больше болезненный звериный рык.

Насаживая на себя хрупкую юную деву, он, прикрыв веки, представлял, как мог бы погрузиться в чувственный ротик, как ее губки могли бы втянуть подрагивающую головку, как язычок прошелся бы, порхая, по напряженному естеству… Мужчина притянул к себе изящную партнершу, сжал с такой силой, что та, упершись локтями в подушку, могла только беспомощно наблюдать, как губы священника потянулись к нависшей над ним груди, и чувствовать мощные удары, вгоняющие твердую плоть в ее лоно. Напряженное удовольствие вернулось и стремительно нарастало от страстной ласки и размеренно, быстро двигающегося в ней мужского органа. Эсмеральда начала бессознательно чуть подмахивать бедрами, подстраиваясь под этот ускорившийся ритм и стремясь еще глубже вобрать в себя то, что доставляло ей неизведанное ранее, томительное блаженство. Наконец, сладкая пытка достигла своего пика: плясунья застонала, а вскоре не смогла сдержать вырвавшегося из раскрывшихся уст вскрика. Яркая вспышка наслаждения запульсировала где-то глубоко внутри, быстро разрослась и мгновенно заполнила собой все существо.