Сборник летописей. Том III

По этой причине во время благословенного восшествия на престол, кроме этих средств, ничего не оставалось. Вместе с ним из Хорасана пришли войска. [Воспользовавшись] этим удобным случаем, в Хорасан пришли враги и ограбили их жилища и стада скота. Так что, когда государь ислама хотел было им кое-что дать, в казне ничего не оказалось, а налоги с владений не поступали. Новруз некоторое время распоряжался владением и средствами, но так как он предпринял прежний образ действий, то ничего не получилось. Затем распоряжались мелик Шараф-ад-дин Семнани и Садр-ад-дин и тоже ничего не получилось. А войско[737] нуждалось в деньгах, и если из дальних и ближних стран приезжал какой-нибудь гонец и ему хотели дать почетную одежду и подарки, то в казне ничего достойного его положения в наличии не оказывалось. Людям не верилось, что казна до такой степени пуста, и относили это за счет нерадивости и беспечности государя ислама, до того, что от всех по этому поводу поступали жалобы. Когда это дошло до благородного слуха [государя], он не раз в собрании говорил эмирам и приближенным: «Как вы полагаете, что находится в этих ящиках, которые навьючивают на нескольких верблюдов и мулов и называют казной? Поскольку я люблю мастерства и постоянно занимаюсь строганием разной породы дерева и слаживанием его, то это большей частью дерево и разнообразные приспособления и орудия для разных ремесл, да еще несколько тюков оружия. От вас не скрыто, и казначеи это |S 593| знают. Как я вам дам то, чего нет? От предков мне не осталось сокровищ, а из владений средств[738] не доставляют. Я стал во главе разоренного владения. Вы соберите и доставьте налоги[739] с владений, и вот тогда, ежели я не дам, вина будет с моей стороны». От этих слов для всех стало несомненным, что правда на его стороне.

Через два года, когда наступил досуг от упорядочения и устройства дел государственных, края и пределы были укреплены, а мятежников и людей, которые смуту и бунт сделали [своим] ремеслом, он убрал с дороги или наказал, [Газан-хан] занялся мероприятиями по делам [отдельных] областей, приведением в порядок дел управления и сбора налогов и податей.[740] Каждый день с утра и до вечерней поры он сам лично сидел и своим благословенным пером исправлял черновики того, что надлежало написать, и в делах владений он навел порядок. [Государь] установил законы и приказал, чтобы каждое дело производили в таком-то и таком-то порядке, чтобы владения, которые отдают в откуп,[741] давали бы людям надежным и не отбирали обратно три года, [чтобы] не обращали внимания на доносы всякого нищего и бедняка, и [указал] каким путем и способом собирать налоги. Он определил [размер] налога со всех владений и установил сметные расходы,[742] которые производили бы в большей части местностей, и порядок их таков, как будет изложено в других главах. Такими средствами дела владений были упорядочены и изо дня в день со всех сторон поступали наличными [причитающиеся] казне деньги. От года к году средства возрастали. Одежды из карханэ, которых раньше не поступало и две шестых установленного количества, потому что на них нехватало средств, теперь поступают все полностью. Когда средства прибыли, [Газан-хан] занялся раздачею их и сказал эмирам и столпам царства: «Нет в мире труднее дела, чем распределение денег». И [еще] промолвил: «Чингиз-хан [тоже] сказал, что нет хуже дела, чем давать или не давать деньги. Когда не дают, то само собой ясно, что [человек] скуп, а что бывает хуже скупости? Что же касается давания, то ежели одному дают чего-нибудь немного, а другому больше, или одному дают, а другому не дают, или тому, кому должно было дать раньше, дают позже, то это людям кажется тяжелее смерти, и они становятся врагами. Человек, который эти тонкости умеет соблюсти и его осеняет подобная мысль, встречается редко. Не всякому это дело удается. А теперь, сколько сил хватит, давайте будем [их] соблюдать».