Сборник летописей. Том III

Когда установились и стали исполняться эти порядки, [государь] счастливо рассудил: «Поскольку-де важных государственных обстоятельств, дел и людских просьб больше, чем удается найти удобного времени для прочтения черновиков [ярлыков], то надобно придумать средство, чтобы важные дела людей не откладывались и челобитчикам таким путем не причинялось затруднений. Поскольку также по каждому делу составляют черновики [ярлыков], то, во всяком случае, они у битикчиев в памяти как следует не будут сидеть, иной раз в выражениях произойдет разница, и обнаружится разногласие в таких постановлениях, которые написали по одному и тому же делу». [Государь] повелел устранить это обстоятельство и путем сравнения и придумывания записать в книгу разного рода важные дела и прошения людей, могущие случиться, и очень обдуманно написать для каждого из них форму, содержащую в себе все условия и мелочи этого дела. Когда все написали, [Государь] созвал эмиров и сказал: «Постановления, которые издаются, являются моими повелениями и [плодами] ваших докладов. Поскольку нужно, чтобы ни одна душа не могла по причине непостоянства допускать изменения, нам необходимо вместе прочитать эти формы. Каждый в отдельности в этом отношении хорошенько подумает и, что окажется, мы обсудим и так исправим, что ни в одной мелочи из мелочей предосторожность не останется забытой и несоблюденной, и [формы] будут согласны моему и вашему мнению. Их мы сделаем руководством, и впредь все дела будем разрешать на этот лад и издавать постановления, исходя из них, дабы все дела приводились в исполнение по одному способу |S 647| и порядку,[994] и никакие противоречия в наши слова не допускались. Посовещавшись, надобно исправить их осмотрительно, так чтобы мнение всех вас на том сошлось. Затем в вашем присутствии пусть они будут прочтены еще раз, и, если окажется кое-какая мелочь, то чтобы ее исправили после совета, и на этом пусть будет покончено».

Согласно повелению, все те формы после исправления записали вместе в книгу, и [государь] положил ей название «Деловой канон»[995] и приказал: «Впредь постановления списывать с тех форм, не прибавляя и не убавляя. Ежели изредка попадется случай, который не упомянут, то пусть составят на него черновик и доложат [мне]. Ежели иногда, сообразно с личностью, местом и требованием обстоятельства и времени, нужно будет сделать незначительное добавление, то эти несколько слов писали бы отдельно и докладывали мне». Когда [государь] соизволил установить такой строгий порядок, ни в какие времена не существовавший, ворота пересудов и споров, которые случались вследствие противоречий в выражениях указов, закрылись, было устранено недовольство челобитчиков из-за искания удобного случая, и люди обрели покой. У всех появилось полное доверие к делу постановлений, и в сердца вселились почтение и уважение к ярлыкам, а вымогательство[996] и споры людей зловредных и нахальных, получавших постановления в согласии с их желанием, исчезли, и явно определились степени знати и простого народа, правящих и подвластных, угнетающих и угнетенных. Пользы от этого порядка больше, чем вмещается в описание.