Сборник летописей. Том III

Когда Борак свергнул Мубарекшаха и покорил Чагатаев улус, то встал на путь притеснения и насилия. Кайду удерживал его от такого образа действий и по этой причине между ними приключились разногласия. В то время воеводой Туркестана был некий Мугултай. От имени каана Борак послал эмира Бикмиша, чтобы он сел на его место. Мугултай отправился к его величеству каану и доложил |A 213а, S 486| обстоятельства. Каан послал старшего эмира по имени Коничи с шестью тысячами всадников, чтобы он убил Бикмиша и стал воеводой. Борак отправил эмира с тридцатью тысячами человек,[221] чтобы его отразить. Коничи, когда понял, что не сможет устоять, вернулся в Хитай. Войско Борака разграбило Хотан. Когда Борак достиг полного могущества, он задумал поход на Кайду и Менгу-Тимура, а Мас’уд-бек указал им на случаи проявления насилия с его [Борака] стороны и подстрекал их на войну [с ним]. В конце концов обеим ратям случилось сойтись на берегу реки Сейхун, и Борак, устроив засаду, хитростью разбил рать Кайду и Кипчака, многих из нее убил и захватил в полон и получил обильную добычу. Он стал заносчив, осмелел, и надменность и высокомерие его выросли.

Когда весть о поражении Кайду и Кипчака дошла до Менгу-Тимура, он разгневался и послал в помощь Кайду своего дядю Беркечера с пятьюдесятью тысячами всадников. Этот снова собрал рассеявшиеся дружины, и они дали бой Бораку, разбили его и с войском обратили в бегство. Множество из его [Борака] войска было убито и ранено. Злосчастный Борак добрался до областей Мавераннахра, снова собрал разбежавшихся [бойцов своего] войска и держал совет с военачальниками, что-де при существовании этих людей, которые на нас нападают, царство за нами не удержится. Самое лучшее сейчас — разорить грабежом эти цветущие края, и начнем с Самарканда. Военачальникам эта речь пришлась очень по душе.

Когда Кайду, Кипчак и Беркечер проведали об этом обстоятельстве, они учинили совещание о том, чтобы пуститься вслед за ним и прогнать его из тех областей. Кайду сказал: «Когда он получит известие в таком смысле, то произведет разрушение раньше и больше. Будет более подходяще, ежели мы отправим гонца, станем его увещевать и будем просить мира». Кипчак сказал: «Между нами была крепкая дружба. Если будет дозволено, я отправлюсь и соблазню его льстивыми и сладкими речами». Так как они знали красноречие и витийство Кипчака, то послали его в Самарканд с двумя сотнями отборных всадников. Он остановился в Согде и отправил одного всадника к Бораку с извещением о своем прибытии и искал мира и единения.