Сборник летописей. Том III

Когда весть дошла до Борака, он призадумался на час и сказал эмирам: «Неведомо, что за война таится за этим миром», — а гонцу сказал: «Справься за меня о здоровье Кипчака, да скажи, чтобы как можно скорее приезжал. Светом его присутствия мы просветим узревшие обиду очи». Он приказал великолепно убрать место приема, а воинам, вооружившись, выстроиться перед дворцом, и величаво, по обычаю царей, он воссел на престол. Когда Кипчак прибыл, Борак сошел с престола и встретил его с почетом и уважением. Они обняли друг друга, и Борак, взявши за руку Кипчака, провел его на престол и обменялся с ним чашами. Борак милостиво расспросил его о здоровье и сказал: «Что может быть приятней встречи с друзьями, родными, единомышленниками и дорогими людьми?». Кипчак завел речь о примирении, единении и родстве. Борак промолвил: «Ты говоришь прекрасно. Мне тоже иногда приходила на ум необходимость уважения к этим понятиям. Я стыжусь своего положения, потому что мы все двоюродные братья друг другу. Славные отцы наши завоевали мир мечом и завещали нам. Почему мы теперь в согласии друг с другом не пользуемся благами мира, почему между нами должен быть этот раздор и усобица. Прочие царевичи из наших родичей владеют великими городами и цветущими пастбищами, кроме меня, который имеет вот этот малый улус. Кайду и Менгу-Тимур восстали на меня из-за этого владения и гонят меня, печального и смущенного, по свету». Кипчак похвалил его и сказал: «Добрые слова ты молвил, однако еще лучше, если мы не будем поминать минувшее, устроим сообща курултай, очистим грудь от давней вражды, оставим упорство и упрямство и заключим друг с другом договор, что при всех обстоятельствах будем согласны и будем помогать друг другу». Так как Борак был расстроен долгой сумятицей, он дал согласие на мир. Через неделю Кипчак с разрешения вернулся обратно. Кайду и Беркечеру примирение с Бораком тоже показалось подходящим, и они похвалили Кипчака. Весною 667 года [1269] все эти царевичи собрались на луговьях Таласа |A 213b, S 485| и Кенджека и после недели пирования, на восьмой день, держали совет. Сначала говорил Кайду: «Славный дед наш Чингиз-хан завоевал мир благоразумием, рассудительностью и ударами меча и стрел и предоставил [его], устроив и приуготовив, для своего рода. И вот по отцам мы все родные друг другу. Прочие же царевичи — наши старшие и младшие братья и между ними совсем нет разногласия и распри. Отчего же им быть между нами?». Борак сказал: «Да, положение таково, однако ведь и я тоже плод того древа. Для меня тоже должны быть назначены юрт и средства для жизни. Чагатай и Угедей были сыновьями Чингиз-хана. В память о каане Угедее остался Кайду, а о Чагатае — я, а о Джучи, который был их старшим братом, — Беркечер и Менгу-Тимур, а о Тулуе, который был младшим братом — Кубилай-каан. Сейчас он захватил восточные страны Хитай и Мачин, размеры которых ведает великий господь. Западные страны от реки Амуйе до Сирии и Мисра захватил, как отцовский удел,[222] Абага-хан и его братья, а между этими обоими улусами [лежат] области Туркестан и Кипчакбаши, которые в пределах вашего владения. И все-таки вы сообща восстали на меня. Сколько я ни задумываюсь, я не считаю себя свершившим преступление». Они сказали: «Право на твоей стороне. Решение таково: не будем впредь поминать минувшего, поделим справедливо летние и зимние стойбища и поселимся в горах и степях, потому что эта область крайне опустошена и невозделана». Они постановили, чтобы две трети Мавераннахра [принадлежали] Бораку, а одной третью ведали Кайду и Менгу-Тимур. Представив это Менгу-Тимуру, они покончили, посоветовавшись, с ним. Совещание их закончилось тем, что весною Борак переправится через реку Амуйе, поведет войско в Иранскую землю и захватит некоторые владения Абага-хана, чтобы приумножились пастбища, земли и стада его дружин. Борак сказал: «Ежели сердца ваши согласны с этими словами, то на этом и заключим договор». По обряду и обычаю своему они скушали золота[223] и условились, что впредь будут селиться в горах и степях и не будут бродить вокруг городов, не будут выгонять животных на нивы и предъявлять ра’иятам несправедливые требования. С этим решением они разошлись, и каждый отправился в свой юрт.

Борак некоторое время соблюдал договор и послал Ма’суд-бека по владениям согласно указанию царевичей, чтобы снискать расположение ра’иятов и снова привести земли в благоустроенное и возделанное состояние. Он собрал разбежавшихся ра’иятов, Мавераннахр [благодаря] его прекрасным способностям стал процветать, и пошло как было вначале. Но Борак опять протянул руку насилия и обратился к народу с разного рода требованиями и поборами. Он угнал весь скот Мавераннахра и силою отобрал пожитки и имущество людей, чтобы свершить поход в Иран. Мас’уд-бек сказал: «Предприятие такого дела нельзя одобрить, потому что, ежели та область не будет завоевана, возврат в эти края неосуществим». И Борак отбросил этот замысел.