Сборник летописей. Том III

Аргун послал гонца к Новрузу, чтобы он пошел следом с одним туманом караунов, находящимся под его началом, вызвал также Ханду-нойона с войском, а сам с шестью тысячами всадников устремился [вперед]. В окрестностях Хейл-и Бузурга разъезды сошлись друг с другом. Одного из дозорных Аргуна поймали и доставили к Алинаку. Его напоили допьяна, допросили и доподлинно выяснили положение. Тубут, Ясар-огул и Шадай-гурген, произведя смотр пятнадцати тысячам всадников, помимо одного тумана Аркасуна, сели [на коней] и в четверг 16 числа месяца сафара лета 683 [4 V 1284] обеим ратям случилось встретиться в окрестностях Акходжи Казвинского округа. Аргун, как разъяренный лев, набрасывался на войско, пока не перебил огромное множество. Они сражались от полудня до ночи и в конце концов Тубут и Алинак обратились в бегство и бежали от Джемальабада до окрестностей Абхара, почти десять[335] фарсангов. А с той стороны Аджу-шукурчи, Газан-бахадур и Эшэк-Туклу, из [племени] джалаир, напали на легкий обоз[336] Аргуна и захватили в добычу наджиб-хадыма с некоторой частью обоза. Аргун, сгоряча, потерял твердость и спокойствие. Он хотел было пуститься вслед за бегущими, но эмиры не увидели в этом добра. У Алинака была арабская кобыла, которая во время битвы бегала за ним, и когда его лошадь уставала, он садился на нее. В это время она испугалась, стала бегать по полю сражения и не замечала Алинака. Аргун признал кобылу и приказал, чтобы ее окружили. Эмир Новруз привел ее на аркане, и Аргун пожаловал ее ему, а Алинаку послал известие: «Я-де никогда не помышлял, что при твоей богатырской и молодецкой славе, ты повернешь вспять от этой малой рати и побежишь, а славную лошадь твою мы поймали словно осла. Ты бежал как горный баран от рыканья льва». Послав такое послание, он с одобрения эмиров оттуда повернул обратно.

Когда он прибыл в Техран, [что около] Рея, Эмгэчин-бахадур и другие эмиры пришли к соглашению, что когда-де придем к своему войску и обозу,[337] а с той стороны к нам примкнут карауны, то ежели рать Ахмеда двинется следом, мы дадим ей бой в окрестностях Кальпуша, что повыше Джаджерма. Так будет лучше, потому что мы будем у дверей дома, и лошади будут отдохнувшими. С этой мыслью они повернули обратно. Когда они дошли до Дамгана, то от караунов не нашли ни следа, так как [карауны] по дороге услышали, что рать Аргуна разбита. Поэтому они вернулись назад и по пути совершали набеги и грабежи. Когда Аргун достиг Бистама, он совершил паломничество на могилу царя познавших Абу-Язида, ‛да освятит господь его великую душу’. В нужде он снискивал его благоволение и просил у всевышнего бога славу и победу.

А Ахмед прибег к защите шейха Баби и его сподвижников и просил у них поддержки. В конце концов знаки угоды богу каждого из них проявились.

Стихи

Погибнет, несомненно, дело того,

Кто ищет прибежища у мертвого Баби.
Но расцветет дело того,
Кому помощь будет от Баязида.

В понедельник 20 числа месяца сафара [8 V] к Ахмеду прибыл гонец от Тубута и известил: «Мы-де бились с Аргуном. Он бежал, и множество из его войска мы, взявши в плен, ведем. Однако тыловой полк[338] до нас не дошел». В тот день они ликовали, а 23 числа месяца сафара [11 V] Ахмед в Шервиязе нагнал Тубута. Черик-Тимура сына Тугел-бахши, за приверженность Аргуну казнили. На другой день отправили в Рей Хуладжу-огула с одним туманом войска, и [Ахмед] приказал эмирам, чтобы все подписались [в том], что не будут преступать распоряжений Букая. Все согласились, за исключением Алинака. 28 сафара [Ахмед] выступил из Кунгуруланга, оставил Ирмани-хатун и ставки, а |A 228b| Сунжак-агу приставил к ней окольничим. Начиная от границ Казвина, воины стали убивать и грабить. В особенности грузинская дружина, пока |S 515| не достигла Хорасана, мучила жителей разного рода истязаниями и все, что находила, тащила и воровала.