Сборник летописей. Том III

Когда царевич прибыл в Багдад, Наджм-ад-дин Асфар, наиб ходжи Ала-ад-дина, уже умер. [Царевич] сказал: «Я-де требую те недоимки, которые за Ала-ад-дином [и которые] были за ним при моем отце». Он схватил его наибов и челядинцев и стал с них взыскивать и требовать. [Тело] Наджм-ад-дина Асфара вырыли из земли и бросили |A 227а| на дороге. Когда весть дошла до ходжи Ала-ад-дина, он очень рассердился и огорчился, на него напала головная боль, и по этой причине |S 514| он скончался в местности Арран 4 числа месяца зу-л-хиджджэ 681 года [5 III 1283]. Вместо него управлять Багдадом послали Харуна сына ходжи Шамс-ад-дина. Царевич Аргун ту зиму пробыл в Багдаде. Десятитысячная дружина караунов, зимовавшая в Багдаде, а лето проводившая в Сияхкухе, принадлежавшая лично Абага-хану и состоявшая при его ставках, первые из царевичей Гейхату и Байду, а из эмиров Тогачар, Чаукур, Чинкутур, Доладай-эюдэчи, ...[322]-тотгаул, Чуши, Кунчукбал и другие телохранители и окольные[323] Абага-хана, — все они стояли за царевича Аргуна. Ахмед страшился их союза. [Аргун] назначил войско под предводительством Джушкаба, Арука и Курумиши, чтобы оно зимовало в Диярбекре и посредством него связь тех людей через Рум и Багдад была бы невозможной, а он мог бы быть в безопасности.

Весною царевич Аргун из Багдада пошел обратно в Хорасан. Царевич Аргун оставил при ставках Джушкаба и помянутых эмиров, а Урдукия и Бугдая-ахтачи взял с собою. Когда он прибыл в Рей, он сильно бил палками воеводу, который там был [назначен со стороны] Ахмеда, ущемил ему шею в рогатину, посадил на осла и отправил к Ахмеду. После этого он часто посылал гонцов с вызовом к себе сахиб-дивана по поводу отравления отца и требовал обратно личных своих челядинцев, которых удерживал Ахмед. По этой причине между ними пылал огонь усобицы.

Когда [Аргун] прибыл в Мазандеран, навстречу ему вышел Эмгэчин-нойон с одним туманом войска. [Аргун] потребовал к себе Ханду-нойона, который с двумя туманами охранял берега Амуйе,[324] и сказал ему: «Мой-де отец при жизни меня вызвал [к себе] и я без дружины согласно указу отправился. Когда я туда прибыл, он уже умер, а дела перевернули вверх дном. Так как я не имел дружины, то поневоле пришлось дать согласие. Теперь, ежели вы, эмиры, меня поддержите, я ударами меча вызволю венец и престол отца из рук захватчика, а за старания ваши отблагодарю, и доброе имя наше будет греметь». Ханду-нойон ответил: «Хотя-де картина обстоятельств такова, как изволит говорить царевич, однако Ахмед старший брат, и ежели он в тех краях сделался ханом, то ты божьей милостью и благодеянием тоже правитель и государь в этих краях. Внемли слову этого старца и не противься ему [Ахмеду]. А ежели он нападет на тебя, тогда мы, рабы, пожертвуем свою жизнь и примем меры». В таком роде он его старательно увещевал, [но] царевич не соизволил послушаться. Ханду-нойон вернулся обратно и вследствие этого стал склоняться на сторону Ахмеда, потому что по происхождению[325] был из ставки Кутуй-хатун. Царевич же по-прежнему был погружен в раздумье на этот счет.

Рассказ о происшествии с царевичем Конкуртаем и его гибели, походе Ахмеда в Хорасан и победе царевича Аргуна после состояния слабости

А с этой стороны Ахмед прибыл на летовку в Аладаг и послал шейха Абд-ар-рахмана послом в Миср, но его бросили в Дамаске в вечную тюрьму, и он пробыл в том заключении, пока не скончался. Ахмед вызвал Конкуртая под предлогом курултая. Тот по указу явился и неотлучно находился [при Ахмеде], но послал на служение к Аргун-хану [человека] из своих приближенных по имени Черик с диковинками из Румского владения и извинился. Аргун с полным почетом принял Черика и через него послал Конкуртаю двух охотничьих барсов. Когда Ахмед проведал об этом обстоятельстве, он совсем отчаялся в Конкуртае и стало так между ними, что присутствующие наблюдали следы гнева на их челах.