Сброд

– Как скажешь, – все так же равнодушно ответил Матвей.

* * *

Когда Воронец вернулся, сам не знал, на каких правах он в труппе. Да и в труппе ли. Номера у него не было. Воронец все еще всем сердцем любил ту историю про лужу, но Матвей убедил никогда не выходить с этим на сцену. Как стервятник кружил Ярослав.

– Ты утвердил программу? – проскрипел человек-жердь.

– Да, – соврал Воронец.

Оставалось меньше недели до выступления. Воронец избегал всех, кроме Клоуна. Он-то и заманил Воронца на крышу.

– Да сука! – сквозь зубы бросил Женя.

Клоун уже благополучно сбежал по пожарной лестнице.

– Ярик передал, что ты готов выступать, – сказал Матвей.

– Готов, – снова соврал Воронец.

– Прекрасно. В третий раз тебя спросит Кормилец. И за третью ложь лишишься жизни, – предупредил Матвей. – Мы как раз к нему.

Воронец заглянул вниз. Падать высоко. Но ведь бывали случаи, что выживали…

– Не стоит. – Матвей указал на лестницу. – Тем более – никто не смотрит.

Воронец огляделся.

«И правда», – подумал он и тоже спустился.

* * *

– Ты готов? – спросил Кормилец.

– Выйду на сцену – и будет ясно, – ответил Воронец.

Кормилец рассмеялся. И без того кривое лицо перекосилось пуще прежнего.

– Хорош! – Кормилец назад вставил спицу в брошку в виде толстой экзотической птицы.

Воронец выдохнул.

– Готов он, сукин сын! – досмеялся Кормилец до хрип-лого смеху, смахнул слезу. – Положняк такой: Черный Пес вернулся.

Запах багрянца разом ударил всем по ноздрям. Воронец потупил глаза в пол, чувствуя вину за все и всех, кто сгорел. Но зря переживал: до Жени не было никакого дела. И это задевало.

– Что он забыл в Москве? – спросил Матвей.

– Поди знай, – пожал плечами Кормилец.

У Воронца пробежал холодок. Все внимание, которое он завоевывал в Чертовом Кругу, утекало, как через решето. Он почувствовал себя невидимым, сухим, как мать.

– Вы двое отправляетесь в больницу, – раздался приказ Кормильца. – Если это действительно он, доложить.

* * *

Воронец остановился на крыльце. Глубина царапин на двери, стенах и бетоне нагнала жути.

– Видать, не Черный Пес… – протянул Матвей. – Не его стиль.

– А кстати, почему тогда его так зовут? – спросил Воронец, но вопрос остался без ответа.

Матвей присел на корточки, оглядывая следы неведомого чудовища.

– Когда-нибудь расскажу, – ответил Матвей задумчиво и вязко.

Мысли по-прежнему были далеки, взгляд рассеянно бродил, спотыкаясь сам об себя.

– Это длинная история, – добавил Матвей.

– Нам же надо просто на него взглянуть? – на всякий случай уточнил Воронец.

– Ага. Просто взглянуть. Прошу. – Матвей кивнул на дверь.

– Нет уж, ты иди, – уступил Воронец.

– Мне скоро выступать. А тебя не жалко. – Матвей вскинул руки, сошел с крыльца и вернулся в машину.

«Справедливо», – подумал Воронец.

Это самое обидное.

Дверь отворилась. Неохотный скрип точно отговаривал, но у Воронца не было выбора. Он переступил порог. Со стен слышался шепот теней. Далекий отголосок давних времен, тех самых, о которых ностальгируют. Будь там лютый кошмар, уже слишком много разбито, обветшало, рассыпалось, сгорело, исчезло, что дорожишь даже горсткой пыли. А пыли слишком много.

Наверх манил запах цветочного меда и дегтярного мыла. Воронец поднялся по лестнице.

«Холодно».

Воронец обернулся, но так и не понял, кто с ним играет. Да это и не важно, важно – выиграть. Каменный пол, истертый ковер, а под этим что-то билось. Оставалось найти вход в подвал, ну и, разумеется, силу в него спуститься. Дверь разинулась, как пасть зверя, гниющего изнутри. Сырой тяжелый воздух разносил скверну по коридору.

В конце концов, всего лишь один взгляд, и можно будет вернуться. Будет куда вернуться. Чертов Круг стал больше чем домом. Он пробрался под кожу, наполнил легкие новыми пузырьками, залез в самое сердце, в самые кости. Растворившись, незримая воля велела узреть чудовище. В этом был какой-то знак, размытый и нечеткий, и Воронец боялся согнать туман, испугаться уготованной участи и сбежать. Чертов Круг его выбрал, слился. Это причастие стало священным залогом, что Воронцу никогда не выпадет испытание не по силам.

Воронец стал спускаться в подвал по железной лестнице. Крысы заныкались по стенам. Странно, что не ощущалось воздуха и будто бы стены не имели никаких полостей. Быть такого не могло, не могло… Будь больше времени, Воронец разобрал бы стены, чтобы проверить.

Но времени нет. Воздуха надолго не хватит. Здесь нечем дышать. Воздух обчищен с нечеловеческой жадностью. Смели все не глядя, не только кислород. Не осталось ощущения самого пространства. И не осталось звуков. А это Воронец понял слишком поздно, когда из-под лестницы выползла черношерстная зверюга и длинная морда гончей с черным нёбом вонзилась в горло. Воронец схватил с пола арматуру или что-то похожее, наотмашь врезал чудищу. Оно отскочило назад, скаля пасть. Со лба как будто сняли кожу, и желтое пятно черепа зияло на черной коже. Хвост-кисточка вздымался, ходил из стороны в сторону. Вдоль хребта тянулась рыже-желтая линия до холки, а там переходила в гриву тускло-леопардовой расцветки. Воронец сильнее сжал в руке арматуру.