Сброд

Пес прекрасно слышал гулкие удары в жестяную дверь. Он стоял на коленях в своей укромной келье. В полночный час молитвы здесь, в старом подземном бункере под больницей, раздался шепот. Голос продирался сквозь сон и явь, шипел на свету и глох от сумрака, но оставался сильным вопреки.

«Кто бы ни пришел – знай, тварь пришла за очищением багрянцем. Очисти. Спаси их. Спаси себя».

Прекрасно чуял, что за нею тварь, с который, быть может, он даже пересекался. Запах чем-то знаком. И все-таки он не спешил. Когда за ним явятся – вопрос времени. До этого момента Черный Пес был уверен, что всем сердцем смирился с избранным бременем, и тут удар в дверь. Били, точно проверяя на прочность намерение, решимость. Долг. Клятву.

Ведь уже все готово. Надо лишь открыть дверь и исполнить наказ.

«Ведь учит Писание: стучите и откроют…»

Черный Пес поднялся с колен, направился к двери. Даже сквозь холодную ворчливую сталь он угадал гостью.

* * *

Чтобы удостовериться, Аня вновь принюхалась.

«Точно».

Вновь гулкие удары. Заслонка отъехала, блеснули два холодных белых, как сода, глаза.

– Знакомый запах, – протянул Черный Пес.

– Я дочь Рады, – ответила Аня.

Молчание. Аня не торопила.

– Мать в курсе, что ты здесь? – спустя некоторое время раздалось.

– Нет.

– Зачем пришла?

– Что будет, если убить кого-то из Чертова Круга?

– Придется перепечатать афиши.

– Мне рассказывали, будто бы Черный Пес наделал шуму такого, что одними афишами не обошлось.

По ту сторону раздался выдох, который надо считать за усмешку.

– Смотря кого убить. Мелочь какая-то? – спросил Пес.

Аня достала листок: «Матвей и волшебная скрипка». На дешевой бумаге толком ничего не видно. То, чем был Матвей, не могло уместиться на этой ублюдской листовке, но это все, что у нее на руках. Аня сложила листок в два раза и просунула в щель. Глаза исчезли на какое-то время. За дверью послышалось, как разворачивается афиша.

– Матвея? – Глаза походили на кусочки январского льда на озере, в которых запуталось полуденное солнце.

Аня закивала. Заслонка с грохотом захлопнулась, тяжелая дверь зарычала стальными кишками и, наконец, отворилась. На пороге стоял Черный Пес с длинными серыми волосами. Плечом опирался на дверной косяк. В кулаке сжата мятая листовка. Те немногие открытые участки кожи разъели ожоги. Левый рукав плаща пусто болтался. Белые глаза глядели исподлобья. Сиплое дыхание мучило грудь. На шее висела защитная маска, которую он поклялся не надевать, когда все начнется.

– Скрипач? Он из первого круга при Кормильце. – Пес кивнул на листовку, зажатую в кулаке. – Его завалить – это разбейся об асфальт, как надо постараться.

– Уже постаралась, – ответила Аня.

Сухой кашель вырвался из груди Черного Пса. Взгляд заметался, будто он вспомнил о чем-то, что откладывал на потом.

– А что дальше? – недоверчиво нахмурился Пес, как только перевел дыхание.

– А кто дальше? – азартно подсказала Аня.

Пес оглянулся по сторонам, велел зайти и затворил дверь. В душном бункере лампы-палки валялись на полу. Сам Пес сел на кушетку, прислонился к стене, Аня села прямо на пол.

«Ну все. Заманил…» – с грустной улыбкой похвалил себя Пес.

Есть вещи, к которым невозможно быть готовым.

– Так это из-за тебя все, дочь Рады? – спросил Черный Пес.

– Да. Дело во мне. Но я не виновата, – ответила Аня, стуча пальцем по фонарю.

– Кормилец это так не оставит, – предупредил Черный Пес. – Чертов Круг жаждет расплаты.

– Он ее получит, – заверила Аня. – И подсудимый сам пойдет на суд. Притом-то, что невиновный.

– Где ж ты такого невиновного нашла? – удивился Черный Пес.

– Он сам нашел меня, – просто ответила Аня, поднеся свет к самому подбородку. – И, как ему кажется… он так найдет свое спасение.

Пес насторожился. Что-то гнусное впилось в сердце.

– А вот это уже совсем, совсем не к добру… – забормотал Черный Пес.

– Почему? – Аня опустила свет.

На какое-то время повисло мрачное молчание. Смятение.

«…Найдет свое спасение? Как же!» – Стиснув зубы, Черный Пес гневно выдохнул.

– Суд будет жаждать справедливости, – наконец произнес Пес. – Если и впрямь невиновный возьмет чужую кровь на свои руки…

Пес вновь залаял сухим кашлем, но даже восстановив дыхание, не продолжил.

– Что тогда? – спросила Аня.

Пес медленно поднял взгляд.

– А этого уже никто не знает. Даже Кормилец. Но знай: даже чертово правосудие лучше чертова беззаконья.

– Так по его законам тебе ж приговор когда вынесли? При царе Горохе? – хмыкнула Аня. – Вот тебе и чертово беззаконье. Или ты не рад тому, что жив?

* * *