Счастье подобно бабочке...(СИ)

- Дайте воды… - чужой скрипучий голос, скорее, стон. Кто же услышит, кто поможет? Но чья-то удивительно приятная прохладная ладонь легла на лоб, и жар ушел. В рот полилась живительная влага. - Ригель… ты здесь… как хорошо. Я думал, больше не увижу. Никогда… Не уходи. Побудь со мной еще немного…

Руки Ригеля бережно и мягко прикасались к телу. Оливьер помнил эти сильные ладони знахаря, они его уже не раз лечили прежде, втирали мазь, снимая боль и принося покой. Он даже застонал, так сделалось приятно, когда затихло тянущее напряжение внутри, а содранные кисти больше не саднили…

Однако мысль о содранных руках вернула память о недавнем. Ригеля нет здесь, да и быть не может, а прикасается к нему тот самый альфа, который сдернул его с шаткого настила, за миг до гибели в водах реки. Сердце захолонуло паникой, горло перехватило, от ощущений безопасности и полного покоя не осталось и следа. Оли напрягся и застыл, боясь открыть глаза и увидать очередного похотливого самца, с горящим взглядом и презрительной ухмылкой…

Альфа тащил Оли куда-то от реки, а он отчаянно брыкался, колотил руками, даже пытался укусить, но с ужасом осознавал, что вырваться и убежать не сможет.

- Кто ты такой? Пусти меня! - хрипел он из последних сил. - Зачем ты помешал? Чего ты хочешь от меня? Я лучше утоплюсь, но больше не достанусь никому!

- Чего хочу? - в спокойном голосе Оливьеру послышалась усталость. - Помочь тебе хочу, чего ж еще? Похоже, ты попал в серьезный переплет, если решил прыгнуть с моста, только не дело это, повторяю, парень. Да перестань ты так крутиться у меня в руках! Вот верткий же какой попался. Похоже, ты и правда не в себе. На вот, глотни, я думаю, не помешает.

Не обращая ни малейшего внимания на слабые удары кулачков омеги, незнакомец поставил свою добычу на ноги, запрокинул назад голову и заставил юношу сделать большой глоток спиртного из пузатой фляжки. Вкус показался Оли необычным, но обжигающе приятным, жидкость огнем прошлась по горлу, немедленно согрела тело изнутри и затуманила мозги. Он перестал дрожать и как-то сразу успокоился, верней, ему все стало безразлично. Повиснув на руках у альфы, пытался разглядеть его лицо, хоть и не понимал, зачем. Какая разница, во что он вляпался на этот раз, если все худшее уже случилось?

- Твое вино такое крепкое, - еле ворочая языком, пробормотал он в полускрытое капюшоном лицо альфы. - Помилосердствуй, отпусти меня, а лучше брось в реку. Я тоже человек, хоть вы и не считаете нас за людей, и нам бывает горестно и больно… Маклир, подонок, целый день насиловал меня… я так устал, измучился… с меня довольно. Если еще и ты… то я не выдержу… я не смогу… Будь человеком, брось в реку… очень прошу, не надо меня больше мучать…

- Досталось тебе, парень, на орехи, - пробормотал незнакомец, подсаживая Оли на лошадь. Вскочил в седло, прижал к себе безвольное податливое тело и тронул поводья. - Наш подлый мир, каким он был, таким и остается ныне. Да и с чего ему меняться?

Он больше ничего не говорил, и Оли слышал только шум дождя и поступь лошади. Альфа ее совсем не понукал, она отлично знала путь. Шла мерно, даже осторожно, а Оли, несмотря на мокрую одежду и на дождь, стало тепло и как-то по-домашнему уютно. Вот так же прижимал его к себе когда-то старый Харт, уставшего и сонного, и нес в постель, чтоб опустить на мягкие подушки. Они куда-то долго ехали, все время вверх, потом открылся зев тоннеля, за ним красивый дом с террасами и сад.

Идти омега сам не смог, и человек его отнес. Оли отметил это равнодушно, запомнив только комнату в синих тонах, ибо оцепенение по-прежнему не проходило. Глаза закрылись сами по себе, неудержимо потянуло в сон. Он так же равнодушно ощутил, что альфа стаскивает с него мокрую одежду и даже вяло помогал, попеременно поднимая руки. Что будет делать незнакомец дальше, когда совсем его разденет - об этом думать он уже не захотел, проваливаясь в зыбкую обманчивую безмятежность сна. Не чувствовать. Не знать. Не помнить ничего. Он так устал от этой бесконечной пытки…

- Проснулся? Открывай глаза, я знаю, что не спишь. Теперь все будет хорошо, кризис прошел, - альфа прекратил втирать в запястье Оли мазь. - Что сжался весь? Наверно, неприятно чувствовать мои прикосновения. Это не удивительно, после того, как этот Маклир поступил с тобой. Но, парень, что бы ни случилось, а нужно жить - назло всем негодяям!

- Кризис? - Оли открыл глаза и увидал перед собой приятное лицо аристократа, седые пряди на висках и грустный взгляд красивых серых глаз. Моргнул и посмотрел внимательней, словно не верил в то, что видел - альфа никак не подходил под облик похотливого самца, а выглядел как человек, знающий цену невзгодам. - О чем вы говорите, лекарь?