Сдохни, но живи…

Я съезжал по дорогам вниз, на равнину Чехии и думал, что все-таки у каждого в этом мире свое понятие о состоятельности жизни. Тех, у кого она состоялась, нередко и не увидишь, и не услышишь. Особенно, когда всплывает время барабанов, как сейчас. Ничего. Пусть гремят.

Важно, чтобы не маршевые…

Русские иудеи

«Шли два героя с турецкого боя.
С турецкого боя — домой…»

Бабушки, расцветая многоголосием, были красивы и светлы. Каким-то внутренним светом, свободным, словно громадные поля за околицей, переходящие в горную гряду. Уже Ирана. Все они были исконно русскими: и по виду, и по разговору, и по крестьянским платкам. Разных по узору, но обязательно с преобладанием белого цвета. Мне кажется, надо еще поискать такие просветленные славянские лица в российской глубинке. Но все они были иудеями. А себя с гордостью называли «геры». Последние — из последней общины. В приграничном азербайджанском захолустье, под нависшим с юга персидским соседом.

Я узнал о русских герах, как это часто происходит, случайно. Хотя и не совсем. Люди случайными не бывают. В ту поездку, с камерой в сумке и штативом за плечами, я уже пять дней снимал в Баку и в Кубе, моей главной цели и давней мечте: посмотреть и снять единственный город в мире, кроме Цфата, но то — в Израиле, где почти триста лет, живут одни евреи. Таких городов больше не осталось. В самом конце поездки, организованной, как всегда, без командировки, почти за сутки до обратного самолета мы с друзьями сидели в восточном ресторанчике, где между мясом и овощами я «рубил» азербайджанского певца с его удивительно мелодичными, под национальный инструмент, песнями. Где я потом дома буду искать народные напевы этой страны?

— Значит, так, — говорили друзья — Завтра у тебя последний день, ночью — самолет. Будем гулять, есть вкусное и париться в нашей бане. С мастером-банщиком, чтоб запомнил.

— А далеко отсюда, — ответил я — деревни молокан, русских духовных христиан, отвергающих иконы? Вроде, есть несколько. Интересно, как они живут сегодня, в независимой мусульманской стране.

— Далеко, — объяснили мне — Но главное, мы никого там не знаем и не сможем помочь организовать встречу. А так, с улицы, они разговаривать не будут.

И тут один из гостей в кампании сказал — Есть другое, совсем неизвестное. О герах слышал? Руссие по национальности, но иудеи, по Вере, которые живут на границе с Ираном. Я знаю руководителя общины. Только туда дорога плохая, часа четыре ехать, но, если хочешь, могу позвонить, хоть сейчас. А завтра рано утром, пришлю джип с сопровождающим.

— Ну, какой тут разгрузочный день отдыха? И я пошел на юг, к Ирану.

Одноэтажное село геров оказалось, на удивление, большим и не бедным. Правда, уже, в основном, азербайджанским. В советские времена здесь было богатое хозяйство, выращивающее овощи, табак и даже свой сорт винограда. Было — да сплыло. Вместе с коренными жителями. Во дворе обычного, вроде, дома, который оказался и центром общины, и синагогой, меня уже ожидали геры. Русские бабушки, сдержанные, деликатные, но, как оказалось, скорые на язык и, на удивление, свободные мужчины. Никакой позы и стеснений. Словно всю жизнь их снимали журналисты, а не в первый раз.

Все они — остатки некогда большой и процветающей группы русских иудеев из Поволжья.

Еще в 17 веке их предки, свободные крестьяне, приняли иудаизм, посчитав, что Ветхий Завет, то есть Тора — данная, через евреев, миру Книга Книг. А евангелие уже писали люди. Потому они и приняли иудаизм, как первоисточник веры от Всевышнего, вопреки всем своим, таким же русским, но православным соседям. В конце 18-го века гонения на них приняли серьезный характер. Всех русских, соблюдающих Закон Моисея из их деревень, подчистую, многих в кандалах, чтоб не сбежали, погнали на юг, на границу с Персией. От православных подальше, чтоб не смущали и как заслон. Если и вырежут, то не жалко.

Их оставили у большого дубового леса, из которого потом и поднялись дома русского села Привольное, иудейской веры. Название дали такое, потому что власти оставили ссыльных в покое, не вмешиваясь и даже не забривая в рекруты. Еще бы, геры соблюдали все 613 иудейских заповедей еще более тщательно, чем ортодоксальные евреи. Вскоре сюда же выслали и других русских иудеев, субботников. Несмотря на незначительное различие в вере, они старались не смешиваться.