Себастьян Маас. Эдгар Юлиус Юнг и метафизические основы Консервативной революции

«В действительности выбранный средний уровень управления также не может отказаться от назначенного чиновника, который направляет государственную волю вниз и в особенности гарантирует исполнение законов». В конечном счете, в городах сформировалась демократически обусловленная сословная система, а в сферах власти аристократии характеризующаяся авторитетом власти ленная система. Свести вместе оба эти элемента было задачей империи, которая, тем не менее, потерпела в этом неудачу:

«Со времени расцвета городов наивысшим заданием империи было примирить здесь архическую и демократическую системы и «органически» включить обе в стягивающий всю конструкцию воедино средний уровень управления. Нашим особенным немецким роком стало то, что Священная империя не справилась с этой задачей».

Северную Америку Циглер называл «самым лишенным истории пространством земли». Только одна эта историческая пустота позволила формирование такой формы демократии, единственной целью которой было сохранение прав человека. У этого вида демократии для Циглера была меньшая ценность, чем у исторически выросшей формы выражения, так как она ставила индивидуума выше общности и тем самым противоречила идеалу универсализма. В проникновении этого неисторического демократического варианта в европейское пространство Циглер обвинял Францию, которая своей революцией 1789 года прервала естественный ход истории. Партии развились сначала только из этой западной демократической модели. Циглер оценивал партийную систему однозначно отрицательно. Эта отвергающая партийную систему позиция являлась важным объединяющим элементом для всех групп в Консервативной революции. Уже Мёллер ван ден Брук в 1923 году поставил себе основную задачу создать принципиальную критику партий, из-за чего он резко критиковал лежащие в основе партийной системы мировоззрения: «Остается только разрушить партии со стороны мировоззрения». Подход Циглера был несколько другим. Он обвинил партии в отсутствии исторических традиций и таким образом заклеймил их как «ненемецкие». Сверх того, Циглер осуждал партии за то, что во время выборного процесса партий не преобладал какой-либо настоящий демократический принцип, так как между избирателем и избранным не существовало никакой непосредственной связи: «За закрытыми дверями определяется, кто может появиться перед народом как личность, которую можно избрать, и смотрят на избирателя, как он довольствуется этим». На экономическом уровне Циглер исходил из того, что принцип свободы перемещения западной демократической формы повлек за собой подвижность капитала, эффект от которой был деструктивным и эксплуатирующим. В этой связи автор обращался к еврейскому вопросу, причем он исходил из функции евреев, как контролирующих капитал: «На самом деле отныне существует только один вид «мирового господства» евреев, что больше не требует доказательств для каждого понимающего человека в области подвижных денег, оптовой торговли, крупного предпринимательства и не в последнюю очередь «интеллигенции»».

Это, по его мнению, стало причиной того, что из первоначально опирающейся на религию враждебности к евреям развилась экономическая конкурентная борьба между «изначальными» европейцами и евреями. Из этого противостояния развился расовый антисемитизм, который Циглер в основном отвергал. Решение «проблемы» Циглер видел в отказе от биржевого капитализма в его международном исполнении:

«Эту ненависть превратившиеся в кочевников народы Запада не смогут преодолеть никаким другим способом, кроме как если они сами однажды снова прекратят быть кочевниками. Лишь тот европеец, который снова найдет свои корни, – у американцев и без того никаких корней нет – больше не должен будет бояться биологического превосходства евреев и потому больше не будет также ненавидеть их самих».

Так же, как и против капитализма, автор со всей резкостью выступал против марксизма, так как он был, на его взгляд, не менее лишен лица, чем либеральное общественное устройство. Циглер ни в коем случае не видел путь к этому в радикальном свержении, к которому стремились коммунисты, а также несколько национальных революционеров: «Так что совершенно не нужно насильственно разбивать сверхбогатство, а наоборот надо тщательно уменьшать его, разбирая камень за камнем и позицию за позицией до тех пор, пока задушенный им народ снова получит свободное дыхание». В отношении этого консервативного преобразования Циглер разработал конкретные представления. Так он видел в еще существующих профессионально-ориентированных организационных формах точки соприкосновения со средневековой системой сословий, которая представлялась ему немецкой идеальной формой общественной структуры: