Седьмой принцип

– Если бы я знал, – сокрушался Фрюж, – если бы знал. Беда в том, что лучший и правильный выбор не всегда очевиден. А иногда и слишком труден. Поэтому мы часто делаем ошибки. Не суди слишком уж строго, прошу тебя. В оправдание или в утешение тебе, хочу сообщить, что зато теперь ты здесь, в этой пустыне, не один. Суслики совершенно точно расселились по округе. Дело в том, что, когда они чпокают и разлетаются искрами в разные стороны, из каждой вырастает новый суслик. Такая у них странная манера размножаться. Наверняка ты замечал разные шустрые огоньки в темноте – это они.

– Я думал, что мне померещилось. Думал, это в глазах у меня блики и пятна.

– Нет, это суслики. Они приживаются где угодно, сразу роют свои ходы. К тому же они схожей природы. Думаю, вы подружитесь.

– Это, конечно, здорово, но не объясняет, зачем ты снова здесь появился. Неспроста ведь, не для того, чтобы проведать старого приятеля? Ты снова собрался лезть на рожон? Меня это тревожит.

– К сожалению, – вздохнул Фрюж, – к сожалению, ты прав. – Он похлопал коня ладонью по шее, запустил пальцы в его шелковистую гриву и ласково потрепал ее. – Хочу предложить тебе повторить наше прошлое приключение. Не то чтобы хочу… В общем, надо снова смотаться туда же, где мы были с тобой, и забрать то, что оставили в прошлый раз…

– Что, снова за папоротником?

Фрюж кивнул утвердительно.

– И опять в пещеру?

Фрюж еще раз кивнул. Лунный конь опустил голову, словно в великом сомнении, пофыркал, снова поднял ее, полыхнул своими изумрудами.

– Не могу отказать старому другу, – сообщил он свое решение. – Но на этот раз тебе придется…

– Я в курсе, – торопливо согласился Фрюж. – К тому же я не наловил заранее сусликов, не было такой возможности.

– Ну, может, еще обойдется… – непонятно на что надеясь, пробормотал конь.

Фрюж только покачал головой. Надежда, конечно, вещь хорошая, необходимая даже, фокус только в том, что везти не может вечно и наступает однажды момент, когда понимаешь – все, теперь не пронесет, придется платить сполна. Вот этот момент настал. Давно уже наступил, и тянется, тянется… Некоторые моменты обладают таким искусством – длиться вечно. Что ж, он готов расплатиться, внутренне готов оплатить все счета, только бы все это, так или иначе, закончилось.

– Пора, – сообщил конь. – Если ты не намерен отказаться от предприятия, отправляться следует немедленно.

Фрюж оглянулся по сторонам и лишь тогда заметил то, что гораздо раньше увидел его скакун. По верхушкам камней, тех, что лежали ближе к обрыву, словно цвета побежалости, пошли серые пятна. Камни будто начали проявляться во тьме, которая, налившись тяжестью, стала стекать книзу, но продолжала еще их окружать, цепляясь за каждую выемку, каждую расселину. Полоса серого просветления, отблеск невидимого еще пока события, происходящего в бездне, стремительно поднималась к вершине.

– Нам не стоит слишком отставать от рассвета, – отрывисто напомнил конь. – Ну же!

Не выпуская из рук шелковых волос гривы, Фрюж одним махом запрыгнул на спину коню, и тот сразу легко сорвался с места.

Это совсем не походило на подъем скоростного лифта, даже на полет птицы не было похоже, хотя движение Лунного коня было столь же стремительным. Это мощное восхождение не походило ни на что. Но и воздух свистел в ушах, и грива стелилась по ветру, и дыхание запиралось встречным потоком. Фрюж, припав к шее коня и обхватив ее руками, ощущал самое малое движение его тела, каждое напряжение мышц. Он слышал его сильное дыхание, он чувствовал упругий бит его сердца. Да что там! Это он дышал вместе с ним, это его сердце срослось с сердцем коня воедино и гнало безостановочно, словно мощный насос, его кровь по ставшим общими жилам. Могучее чувство восторга от ощущаемого стремительного напора жизни захватило, захлестнуло, как захлестывало всякий раз, когда ему удавалось оседлать Лунного коня. «Ради таких моментов стоит жить», – пронеслось в его голове. Мысль та совсем не отличалась оригинальностью, но зато полностью описывала его текущее состояние, – и ему было плевать на оригинальность.

Подъем был крут и долог, но скакун, словно не замечал этого, несся и несся вверх, вцепившись зубами в хвост рассвета, не позволяя светилу нагнать себя ни на шаг. И у него были веские, базирующиеся на личном опыте основания, чтобы стремиться избежать контакта.

А Звезда между тем уже всплывала из бездны, словно Медуза горгона, и протягивала во все стороны свои смертельные лучи-щупальца. Световые пятна, будто гончие псы, прорывались в темные до тех пор области, и буйствовали там, разгоняя ураганные ветры, и буквально покусывали коня за копыта, гнали дальше, не давая передохнуть ни на миг, вынуждая двигаться по спирали, все больше отклоняясь от вертикали в темную сторону и тем самым удлиняя путь. Но Лунный конь не сдавался, гнал и гнал вперед и вверх, и силы его казались безграничными.