Седьмой сын

And in every direction, great swatches of forest had been cleared, the land plowed, crops planted, tended, harvested, so that where once great trees had shielded the earth from the sky's eye, now the stubbled soil was naked, waiting for winter to cover its shame.	Куда ни глянь, лес прореживали огромные заплаты вырубленных деревьев, виднелись вспаханные поля, заботливо обработанные и засеянные. Там, где когда-то громадные деревья защищали землю от небесного глаза, чернела взбороненная почва, с нетерпением ожидающая зимы, которая придет и закроет наконец ее бесстыдный позор.
Taleswapper remembered his vision of drunken Noah.	Сказитель вспомнил картину, изображающую пьяного Ноя и его сыновей 14.
He had engraved it for an edition of Genesis for Scottish rite Sunday schools.	Он сделал эту гравюру для Книги Бытия, по которой преподавали в шотландских воскресных школах.
Noah, nude, his mouth lolling open, a cup half-spilled still dangling from his curled fingers; Ham, not far off, laughing derisively; and Japheth and Shem, walking backward to draw a robe over their father, so they would not see what their father had exposed in his stupefaction.	Нагой Ной лежит с широко открытым ртом в своем шатре, недопитое вино из наполовину опустошенной чаши бежит сквозь полускрюченные пальцы и падает на землю; Хам стоит неподалеку и корчится от смеха; Иафет и Сим, отвернувшись, с лицами, обращенными назад, подносят отцу одежду, дабы не видеть его пьяной наготы.
With an electric excitement, Taleswapper realized that this, now, is what that prophetic moment foreshadowed.	С волнением Сказитель осознал, что в той пророческой картине отразилось будущее.
That he, Taleswapper, perched atop a tree, was seeing the naked land in its stupor, awaiting the modest covering of winter.	Теперь он, Сказитель, сидя на дереве, наблюдал нагую землю, оцепенело ожидающую скромное покрывало зимних снегов.
It was prophecy fulfilled, a thing which one hoped for but could not expect in one's own life.	Пророчество исполнилось, что очень нечасто случается в человеческой жизни: на пророчества всегда надеются, но никогда не ждут их реального воплощения.
Or, then again, the story of drunken Noah might not be a figure of this moment at all.	Но, с другой стороны, история о пьяном Ное могла не иметь отношения к нынешним временам.
Why not the other way around?	Хотя почему бы и нет?
Why not cleared land as a figure for drunken Noah?	Почему бы очищенной от деревьев земле не принять образ напившегося вина Ноя?
Taleswapper was in a foul mood by the time he reached the ground.	Сказитель спустился на землю не в лучшем расположении духа.
He thought and thought, trying to open his mind to see visions, to be a good prophet.	Он упорно размышлял, в голове его роились всяческие мысли - он отчаянно пытался открыть свой ум видениям, стать настоящим пророком.
Yet every time he thought he had got something firm and tight, it shifted, it changed.	Но каждый раз, когда он наконец нащупывал что-нибудь несомненное, неопровержимое, все вдруг оборачивалось иначе, вставая с ног на голову.
He thought one thought too many, and the whole fabric came undone, and he was left as uncertain as ever before.	Одно толкование заменялось многими, ткань распадалась, и он оставался в той же неуверенности, что и раньше.