Седьмой сын

At night, though, he made them open things up, let some of the cold air in. He would breathe it in relief.	Они открывались только ночью, по настоянию самого Элвина, чтобы впустить в комнату немножко холодного, свежего воздуха, которым он жадно дышал.
During the few days when he could walk, he had seen the snow covering the meadow.	Поднявшись с постели, он увидел, что луга засыпал снег.
Now he tried to imagine himself lying under that blanket of snow.	Сейчас он рисовал себе, что его с головой покрывает белое одеяло снега.
Relief from the fire burning through his body.	Так он хоть немного отвлекался от того пламени, что жарило его тело.
He just couldn't see small enough inside himself.	Частички лихорадки, поселившиеся внутри него, были слишком малы, недоступны взгляду.
What he did with the bone, with the strands of muscle and layers of skin, it was harder than ever it was to find the cracks in the quarry stone.	То, что он сотворил с костью, мускулами и кожей, было трудно, куда сложнее, чем увидеть трещинки в гранитном камне.
But he could feel his way through the labyrinth of his body, find the large wounds, help them to close.	Но он нашел путь в лабиринте тела, отыскал большие раны, заживил их.
Most of what went on, though, was too small and fast for him to comprehend.	А сейчас он был бессилен - просто не успевал уследить за крошечными частичками, которые стремительно носились внутри.
He could see the result, but he couldn't see the pieces, couldn't make out how it happened.	Результат он видел, но не видел его составляющих и, следовательно, не мог определить, как это происходит.
That's how it was with the bad place in his bone.	То же самое и с костью.
Just a patch of it that was weakening, rotting away.	Маленький кусочек ее дал слабинку, сгнил.
He could feel the difference between the bad place and the good healthy bone, he could find the borders of the sickness.	Он ощущал разницу между больным местом и хорошей, здоровой костью, мог определить границы болезни.
But he couldn't actually see what was happening.	Но разглядеть, в чем дело, не мог.
He couldn't undo it.	Не мог помешать рассозданию.
He was going to die.	А значит, должен был умереть.
He wasn't alone in the room, he knew.	В комнате он был не один.
Someone always sat at his bedside.	Все время рядом с его постелью кто-нибудь сидел.
He would open his eyes and see Mama, or Papa, or one of the girls.	Он открывал глаза и видел маму, папу или какую-нибудь из сестер.
Sometimes even one of the brothers, even though it meant he had left his wife and his chores.	Иногда дежурили братья, а это значило, что они оставили ради него своих жен и детей.
It was a comfort to Alvin, but it was also a burden.	Отчасти это утешало Элвина, но одновременно он чувствовал себя виноватым.
He kept thinking he ought to hurry up and die so they could all get back to their regular lives.	Он уже стал подумывать, как бы умереть побыстрей, чтобы его близкие могли вернуться к обычной размеренной жизни.