Сефира и другие предательства

– Говорил, – ответил он. – Напоследок я разговариваю с большинством из вас – достаточно для того, чтобы в значительной степени оправдать слова твоего двоюродного прадеда. Результаты этих моих бесед, как правило, неутешительны, но время от времени мне попадается человек, способный даже ненадолго развлечь меня. С Соней Рэй мы встретились, когда она лежала за дверью твоей квартиры, на левой распухшей половине ее лица расцветал огромный синяк. Она когда-нибудь рассказывала тебе, как ее угораздило заработать его? Не рассказывала, ведь так? История интересная, хотя и гаденькая. Что же касается темы нашей с Соней беседы… Ну, большая часть ее конфиденциальна, хотя я и сообщил ей, что ты собираешься ее предать.

Грудь мою словно окатило ледяной водой:

– Что?

– Да только она не поверила мне, возразив с таким пылом, на какой была способна, учитывая количество героина, напитавшего ее мозг. Уверен, ее преданность покажется тебе весьма трогательной. Однако это было глупо. Глупо и печально. Любой сердцеведец – тот, кто хоть немного разбирается в человеческой натуре (в частности, в твоей), – мог бы предсказать твой уход.

По моим щекам побежали слезы.

– Соня… она… Соня никогда не рассказывала мне о вас.

– А никто никогда не рассказывает, – сказал мужчина. – Подавляющее большинство тех, кому доводится повстречаться со мной, выбрасывают это событие из головы. Те немногие, кто помнит, предпочитают ни с кем не обсуждать нашу встречу. Меньшая часть из них рассказывает обо всем, а потом шаркают по коридорам психушек.

– Но зачем? – я вытер глаза. – Зачем продолжать эти разговоры? Вы, наверное, наслушались уже всего, что только можно вообразить.

– Это только так кажется. Если в общих чертах, то, пожалуй, так и есть. Однако когда дело доходит до конкретики, там-то я и живу. Раз уж тебя держат в неволе, находишь развлечения там, где это возможно. Средства, с помощью которых каждый из вас злоупотребляет той искрой, которую Яхве растратил на вас, бесконечно занимательны. Каждый обмен мнениями еще больше подтверждает мое первоначальное возражение против передачи вам пневмы – это и радует, и в то же время приводит в ярость. Ну как я могу устоять против возможности помучить вас.

– Какое же это мучение, если люди, которых вы мучаете, потом забывают об этом?

Мужчина поднял правую руку с вытянутым указательным пальцем – учитель, поправляющий невнимательного ученика.

– Я не говорил, что вы забываете наши встречи. Я сказал, что вы выбрасываете из головы воспоминания о них. Подавляете их. Ты же знаешь, как работает подавление: то, что изо всех сил стараешься не признавать, тем не менее оказывает на тебя влияние. Как только взгляд Сони упал на ключи, она поняла их значение, частичка ее вспомнила мое предсказание, отчего боль, охватившая ее, стала еще сильнее.

– Что привело к ее смерти.

– Только не надо пытаться свалить все на меня, – сказал мужчина, но что-то в его манере, мимолетное изменение выражения лица, говорило о том, что он очень рад своей причастности к гибели Сони. – Все вы сами делаете свой выбор. Хотя, если бы я хотел свалить вину на кого-либо кроме самой Сони…

– Вы назвали бы меня, – закончил за него я.

– Ну наконец-то проблеск разума.

Я не нашелся что ответить. Хотя я сопротивлялся этому, но в тот момент, когда слова слетели с моего языка, меня самого ошеломила их точность.

– Это не освобождает Соню от ответственности за свои действия, – сказал мужчина. – Предлагаю предоставить ей право самой принять решение. Более важный вопрос таков: воткнула бы она себе иглу в вену, если бы ты ее не бросил? Подозреваю, ответ тебе известен.

Я кивнул.

– В таком случае, какова степень твоей вины?

– Соня была наркоманкой, – проговорил я наконец. – И собиралась сделать все, что собиралась.

– Как, по-твоему, я могу поверить в это, если ты сам явно не веришь?

– Я…

– Не говоря уже о том, кто именно вводил шприц в ее вену? От этой иглы до той, которую на днях медсестра использовала для капельницы, – тянется прямая ниточка связи. Нет, боюсь, ты крепко в этом замешан.

– Так что же мне делать?