Секрет королевы

Но на шестом круге Ворон вырывается вперед – нет, не на корпус, но достаточно для того, чтобы победить. Хансен вскакивает на ноги, истошно вопя. Я жалею, что не дала своему коню имени, чтобы выкрикивать его сейчас, так что мне остается только желать, чтобы он одержал победу. Победу, победу, победу.

– Давай! – кричу я, хотя и знаю, что мой конь не может меня услышать. Ворон вырывается еще дальше вперед, и перед ними остается только один угол. Если мой конь не обгонит вороного, то все будет кончено.

Последние моменты скачки похожи на сон – на дурной сон. На последнем углу перед последним отрезком мой конь вдруг встает на дыбы и сбрасывает своего жокея наземь. Он подпрыгивает на камнях и откатывается в толпу.

– Да! – кричит Хансен, потому что это значит, что скачке конец. Ворону и его наезднику достаточно будет только пересечь финишную прямую. Белый конь дисквалифицирован и выбывает из борьбы. Я откидываюсь на своем троне, пытаясь изобразить из себя такого проигравшего, который всем доволен.

Мой конь продолжает скакать дальше, поскольку ему невдомек, что скачка проиграна. Я сажусь обратно на свой трон, потому что мне кажется, будто происходит что-то невероятное. Мой белый конь меняет свой цвет, его сиреневые ленты и накладка на седло падают на землю. Конь вдруг из белого стал серым, теперь он такого же цвета, как синяк или дождевая туча. И у него больше не четыре ноги, а восемь, и он вдруг взмывает в воздух и летит к вороному коню и его жокею.

Мы слышим топот вороного коня, потому что все на площади, похоже, смолкли, слышны только голоса тех, кто стоит на улицах, но они слышатся неясно. Мой белый конь более не похож на коня. Он превратился в смерч, состоящий из железных когтей, темный и свирепый.

Я встаю, и Хансен хватает меня за руку, раскрыв рот. Смерч набрасывается на вороного коня, и его наездник с тошнотворным звуком падает на камни мостовой. Вороной конь больше не скачет – куски его плоти и внутренностей разлетаются по сторонам, и люди вокруг истошно кричат. Его голова отлетает и приземляется к ногам леди Сесилии. Она душераздирающе вопит и падает в обморок. Главный Писец тоже валится наземь, а лорд Берли вскакивает, стеная, шатаясь и едва держась на ногах.

То, что с нами происходит, тошнотворно. И невозможно что-то разобрать. Черный торнадо разносит вороного коня на куски. Фрагменты его хвоста и гривы разлетаются, словно весенняя пыльца, и люди вопят, когда они попадают на их одежду. Мгновение назад обе лошади мчались вперед, теперь же одна из них одолела другую, разорвав ее в клочки. Сердце Ворона лежит на булыжниках мостовой, багровое и гротескное, и пульсирует.

Хансен смотрит на меня, и глаза его расширяются от ужаса. Никто из нас ничего не говорит. Люди убегают прочь, они плачут, кричат. Вокруг меня придворные вскакивают на ноги, все, кроме леди Сесилии, лежащей лицом вниз.

Они все смотрят на меня. На чужестранку с лошадью, которая превратилась в ужасного демона. И я знаю, что, по их мнению, за этой чудовищной атакой стою я и моя темная магия.

Глава 21 Сирень

Никто не хочет подходить близко к растерзанному телу вороного коня. Его клочки разбросаны по площади, будто его разрезали тысячи ножей. Темный торнадо, бывший когда-то моим белым конем, исчез. Никто не знает, куда он подевался. Возможно, он растворился в студеном воздухе, как фантом. Как облако обсидиановой пыли.

Я дрожу, пытаясь убрать клок конского волоса, попавший мне в рот. Помост, на котором мы сидим, обсыпан этими черными клоками, от которых пахнет пылью и смертью. Хансен смотрит на меня, как будто я какое-то чудовище, какая-то чужачка. На белых кружевах на его горле краснеет лошадиная кровь.

– Я тут ни при чем, – тихо говорю я и беру его за руку. Он не противится. Интересно, не боится ли он меня? Я не знаю, что нам делать, что теперь будет и как нам во всем этом разобраться.

За Хансеном стоит герцог Овинь, и лицо его мрачнее тучи. Но я знаю – не ему обвинять меня в том, что произошло. Ведь это он привел в замок белого коня. И я не допущу, чтобы последнее слово осталось за ним.

– Овинь, откуда вы взяли эту лошадь?

– Я… я… – запинается он. – Этого скакуна привел к моему дому бродячий барышник. Мои церемониймейстер и коновал были впечатлены и хотели купить его, но его величеству было нужно что-то, чтобы подарить вам…

Он смотрит на Хансена, разинув рот, не в силах закончить свою мысль. Хансен утратил дар речи. Похоже, и герцог, и король начинают понимать, как глубоко они втянуты в сегодняшние события. Здесь задействованы самые темные магические силы, которым было позволено проникнуть в замок.

И теперь нас окружают разозленные и растерянные люди – придворные, гвардейцы и жители Монта. Мужчины, женщины и дети испуганы тем, что они видели, испуганы черной магией, которая убила других монтрисианцев на севере и проникла в столицу. И опять в этом замешана я.