Секрет королевы

Начинает идти снег с дождем, и Кэл думает, что он потушит головешки в руинах дворца. Поля, окружающие столицу, покрыты золой и засыпаны обломками. Лошади ассасинов ступают по скользким булыжным мостовым улиц, которые Кэл узнает с трудом. Рыночная площадь засыпана обломками крыш, стропил и обгорелых стен. Теперь блистающая белая столица Реновии напоминает гнилой зуб, почерневший, как тот, который они нашли в шахте рядом с аббатством Баэр.

Ворота дворца расплавлены и погнуты, словно здесь поработал великан. Кэл делает знак одинокому гвардейцу, копающемуся в завале. На его руке что-то белеет – нет, это не повязка, ведь она не на его коже, а на рукаве. Это траурная лента, понимает Кэл. Весь город погружен в траур.

– Где твой капитан? – кричит Кэл, и солдат качает головой.

– Он пропал без вести, сэр. Как и половина наших. А сержант уехал с ее величеством, дабы сопроводить ее в безопасное место.

– В одну из дворянских усадеб, да?

– В Монтрис, сэр. К ее дочери.

– А кто распоряжается здесь? – спрашивает Кэл. Гвардеец с лицом, серым от золы, смотрит на него.

– Вы, сэр. Мы ждали, когда сюда прибудете вы.

Кэл ругается себе под нос. Имя Холта еще много чего значит в этих краях.

Джендер и Рима молчат – от Джендера этого следовало ожидать, но на Риму это не похоже. Видимо, они под впечатлением от зрелища разрушений. Кэл продолжает сидеть на своем жеребце, чтобы иметь хороший обзор, хотя коню нелегко пробираться по мостовым, заваленным камнями и обгоревшим деревом.

Кэл помнит, что говорил ему его отец о войне со злокозненными монахами, последовавшей за гибелью короля Эзбана. Тогда смертельная опасность грозила и королеве Лилиане. Мятежники-афразианцы хотели истребить всю королевскую семью, включая маленькую Сирень, наследную принцессу и единственную наследницу реновианского престола. В тот раз они потерпели неудачу, но, возможно, на сей раз их ждет успех.

Он поворачивает своего коня, чтобы вновь оказаться лицом к Джендеру и Риме. Дым разъедает его глаза, и он щурится, вглядываясь в них. У Римы все еще забинтована нога после схватки со зверем в аббатстве, но она ни разу не пожаловалась, даже после того, как с нее была снята шина, чтобы она смогла сесть на коня для возвращения сюда, в столицу. Она крепкий орешек, думает Кэл. И, возможно, она слишком близко подошла к гибели – так близко, что это ее отрезвило. Одно дело – тренироваться во дворе замка Монт, и совсем другое – противостоять магическому существу с когтями, как ножи, и зубами, острыми, как мечи.

– Мы не можем остаться здесь надолго, – говорит он, подъехав ближе к Джендеру и Риме, чтобы ему не надо было кричать. Вокруг них поднимается дым, на который падает холодный дождь. – Мы можем сделать только одно – организовать эвакуационные команды и отыскать здания, которые уцелели.

– Разве королева не хотела, чтобы ты провел расследование событий? – спрашивает Рима, морщась и ерзая в седле. Они долго ехали сюда по холоду и под дождем.

– Мы поговорим под крышей, – тихо говорит Кэл, подавшись к ним. Главный вход во дворец остался стоять, но все выше него превратилось в обугленный скелет. Двери, через которые Кэл входил неделю назад, широко распахнуты, открывая то, что осталось от широкой лестницы. Они въезжают внутрь верхом, и лошади не без труда поднимаются по ступенькам крыльца, скользким от дождя. Ему никогда и в голову не приходило, что настанет такой день, когда он въедет в Виоллу Рузу верхом, а не войдет пешком. Мраморные полы потрескались и грязны. Из дыры в потолке капает дождевая вода, и Кэл слышит карканье кружащих наверху ворон.

– Посмотри, – говорит Рима, проехав еще немного. Она сдвинула вниз ткань, которой прикрывала рот, и видно, что ее лицо измазано мокрой золой. – Портреты.

Портреты королей и королев висят на своих прежних местах, но холсты порваны, краски пошли пузырями, лица стали неузнаваемыми. Позолоченные рамы не пострадали – похоже, будто кто-то поднес огонь к каждому из портретов и постарался, чтобы изображения были уничтожены. Получилось жутко.

Джендер остановил свою лошадь и качает головой, держа одну руку на ткани, прикрывающей его рот. Они не могут оставаться здесь долго, Кэл это знает.

Он следует за Римой, едущей на коне вдоль ряда портретов, и они оба останавливаются перед последним из них, висящим рядом с вылетевшим окном. На нем изображен король Фраз.

Портрет в отличном состоянии, совсем не пострадал. На резко очерченное, злое лицо короля-тирана сыплется пепел. Его не тронул тот, кто не поленился уничтожить все остальные портреты.

Афразианцы сделали это специально, думает Кэл. Это послание, говорящее об их цели.

Он натягивает поводья своего коня и отворачивается от портрета.

– Это дело второстепенное, – говорит он остальным. – Нам надо ехать.

– Ехать куда? – спрашивает Рима, и в голосе ее звучат резкие нотки. О… Возможно, она думает, что они возвратятся в аббатство, к его подземным ужасам.