Секрет вертишейки

Были у меня друзья детства — братья Сергей и Виктор Клиновы. Основным нашим занятием весной и летом была ловля сусликов. Весной выливали их из нор водой, а летом ловили капканами.

Однажды охотничья страсть увела нас километров за семь от деревни, на бросовое поле, заросшее глухим бурьяном, в котором мы затерялись, как в джунглях. Много ли, мало ли плутали мы в этих дебрях — не помню. Пока вдруг не обнаружили большую нору с огромным (по нашим тогдашним понятиям) утрамбованным холмиком из красной глины. Конечно же, мы порядком струхнули: а вдруг это волчья нора? В те годы волков было много в наших краях. В войну и после некому было на них охотиться. Остался в живых один охотник на селе — Иван Томин. Что он один мог с ними сделать?

Виктор, как самый старший из нас, расхрабрился, подошёл к норе и позвал: «Тю-тю-тю-тю!» И что вы думаете? На щенячий зов из норы выбежал маленький темнопепельно-серый зверёныш. Щенок да и только. Что за зверь? Таких мы ещё не видели. Взяли его с собой и принесли в дом к Клиновым. Мать Сергея и Виктора — тётка Марфа — накинулась на нас с руганью.

— Вы зачем приволокли волчонка в дом? Волчица всю живность в отместку изничтожит. Сидите, нехристи чумазые, дома, а я сбегаю к дядьке Ивану.

Пока тётка Марфа добежала до Томиных, посмотреть нашу добычу собралась чуть ли не вся деревня. Мы чувствовали себя героями и всё ждали решающего приговора дяди Ивана.

— Волчонок, — отрубил он. — Надо посидеть в засаде три ночи. Придет за дитем волчиха. Достаньте, бабоньки, мне сапоги резиновые, сорок второго размеру. Резина запаху не дает.

Отдежурил дядя Иван на сеновале две ночи. Волчица не приходила. Зато днём ко мне прибежал Сергей и сказал:

— Сегодня утром дядька Иван сказал мамке, что ночь отсидит и если волчиха не придёт, то волчонка убьют.

— Неси его ко мне, — предложил я, — у меня есть ящик, посадим в него волчонка и спрячем в коноплю, а тётке Марфе скажем, что он убежал…

Сказано — сделано. Отсидел дядя Иван зря и третью ночь. А мы, стащив от завтраков по кусочку сусличьего мяса, крадучись, пошли кормить своего питомца. Только его на месте не оказалось. Раздвинул он лёгкие дощечки и ушёл.

Сколько прошло времени — месяц или два — не знаю. Рискнули мы как-то наведаться к той норе и посмотреть: кто же всё-таки там живёт. От страха не разговаривали, а сердца наши бились где-то в пятках. Но наша любознательность была сильнее страха. Последние метры мы шли на цыпочках, готовые в любой момент задать стрекача.

Вот и холмик. Но что это? На нём, как обыкновенные собачата, играли три рыжих лисёнка ростом раза в полтора меньше взрослой лисы. Они так увлеклись игрой, что заметили нас тогда, когда мы подошли к ним метров на десять. Испуганно тявкнув, лисята юркнули в нору. Их крик услышали родители и примчались на помощь. Увидев нас, они сели с противоположных сторон от норы, глухо и отрывисто затявкали. Мы подразнили их и ушли, довольные тем, что победили свой страх и сделали «открытие». Мы теперь точно знали, что тот «волчонок» был просто маленьким лисёнком, переполошившим всю деревню своим детским нарядом. Никто из взрослых в суматохе не обратил внимания на кончик хвоста «волчонка». Он был белым, как и у старых лис, в то время как у волчат хвост весь серый.

НОС К НОСУ

Часто, отправляясь в лес, я брал с собой преданного друга — шотландского сеттера по кличке Арс. Забрели мы с ним однажды на старицу, соединяющую два небольших озера. Благополучно переправившись через неё, мы оказались на крошечном полуостровке, связанном с сушей узенькой полоской. Центральная часть полуострова была заполонена тальником, а берега — камышом. Только в одном месте чистый мелководный плёс, испещрённый следами птиц, подходил вплотную к ольховым зарослям.

Проходя кромкой плеса, я заметил в просвете между кустами утрамбованный бугор глины. Арс, семенивший впереди меня, неожиданно перешёл на шаг, уткнув нос в траву. Сбавил скорость и я. Продравшись сквозь кусты и выйдя к бугорку, я увидел нору, а в ней лисью мордочку. Я поразился лисьей хитрости. Почти кругом вода. Кто догадается искать здесь рыжую плутовку? Пища? Под боком. Стоит только затаиться за ближайшим деревом и дождаться, когда нажировавшая утка выйдет на бережок почистить пёрышки.

Лиса меня не видела. Её внимание было обращено на Арса. А он спокойно подошёл к норе и сунул нос к носу лисы. Я боялся шелохнуться. А они, «поцеловав» друг друга в нос, равнодушно без единого звука расстались. Лиса исчезла в норе, а Арс, как ни в чём не бывало, засеменил дальше.

Меня ошеломил такой исход встречи. «Неужели причина в том, что Арс — легавая собака и его удел охота на уток? — старался я разгадать этот ребус. — А может быть, лиса должна вот-вот ощениться, и Арс решил не тревожить её?»

ИГРА В ПРЯТКИ

Севернее города Куйбышева располагался когда-то опытный участок бывшей школы полеводов. Школы давным-давно нет, но добрая память о ней осталась в виде двух сосновых рощиц, между которыми разросся небольшой сад из сибирских ранеток. Я люблю отдыхать здесь от шумной суеты города…