Секс и тщеславие

Она отвела Сесила и Рене в уголок гостиной, где бабушка сидела на краю стеганой оттоманки и оживленно беседовала со своими подругами Жаннетт и Алекс.

— Бабушка, вот Сесил и его мать Рене Пайк, — гордо объявила Люси.

Консуэло быстро поднялась с места. Ее осанка оставалась прямой даже на девятом десятке.

— Как поживаете?

— Спасибо, хорошо.

Сесил выше, чем я думала. А на его матери Оскар из его последних коллекций от-кутюр для «Бальмен». Я почти купила этот костюм. В жизни она намного красивее, чем на фотографиях. Неудивительно, что она зацепила этого своего Пайка.

Рене сверкнула своей фирменной улыбкой на миллион ватт и невозмутимо сказала, по-техасски растягивая слова:

— Миссис Черчилль, наконец-то мы познакомились, я просто счастлива! Я уже более пятнадцати лет хочу лично поблагодарить вас за спасение гобеленов Вюртемберга и передачу их монастырям. — Бабушка похожа на Ванессу Редгрейв! На ней платье от Ива Сен-Лорана и… ох ты ж! Это браслеты-манжеты из горного хрусталя от Тины Чоу? Я ожидала совсем другого. Крутая дама.

— О, вы прекрасно осведомлены, Рене. Предполагалось, что это секрет, — сказала ошарашенная Консуэло. — Завтра же уволю в Метрополитене всех к чертям.

Сесил церемонно поклонился:

— Миссис Черчилль, я наконец понял, откуда у Люси художественный вкус. Только посмотрите на эту комнату! Просто потрясающие бархатные стены цвета зеленого мха! И журнальные столики от Джакометти! Смею спросить, Джеффри Беннисон каким-то образом приложил руку и интерьеру?

— Изначально здесь потрудился Стефан[95], но да, Джеффри немного освежил интерьер в конце семидесятых, — ответила Консуэло, с любопытством глядя на жениха внучки.

— Он действительно проделал изумительную работу, все выглядит очень свежо. Скажите, ваш портрет над камином — это Магритт? — удивился Сесил, глядя на изображение лица Консуэло, наполовину скрытого облаками.

— Это он. Его последняя работа, как мне сказали, — произнесла Консуэло надменным тоном человека, который повторял эти слова тысячу раз.

Но Сесил искренне затрепетал. Он не мог поверить, что помолвлен с внучкой такой невероятной женщины.

Сесил собирался было спросить Консуэло, не против ли она позировать вместе с ним на фоне портрета кисти Магритта для селфи в «Инстаграм», но тут дородный мужчина с густыми серебряными усами загородил от него хозяйку дома и обнял Консуэло.

— О, Гарри! Познакомься с женихом Люси, Сесилом Пайком. Сесил, это Гарри Стёйвесант Фиш, близкий друг семьи. Он вскоре будет назначен нашим послом в Норвегии.

— Поздравляю, молодой человек! Я знал твоего деда! — сказал будущий посол (Рипповам / Гротон / Гарвард) Сесилу, весело помахав рукой.

— Действительно? С чьей стороны? — удивился Сесил.

— Конечно, со стороны отца. У моей семьи тоже была летняя резиденция в горах Адирондак, на Верхнем Саранаке.

— Простите, насколько мне известно, мой дед никогда не был в Адирондаке.

— Да? Разве ты не Сесил Пайк Четвертый?

— Боюсь, что нет.

— А где твоя семья проводила лето?

— Обычно в Европе. Несколько лет мои родители снимали виллу на юге…

Гарри оборвал его:

— То есть ты из Пайков, которые связаны брачными узами с Ливингстонами?

— Нет. — Сесил немного покраснел.

— Ясно. — Гарри резко отвернулся и обратился к проходившей мимо даме, схватив ее за плечо: — Хелен! Я не видел тебя с тех пор, как Майкл Корда[96] выступил в «Сенчури»! А где Фрэнк?

Придя в себя, Сесил понял, что Консуэло все еще стоит там, глядя на него, как ястреб. Прежде чем он успел что-то сказать, она повернулась к собравшейся толпе, взяла фужер с шампанским и постучала по стеклу перстнем с инталией от Эли Топа.