Секунда до Эдема

– Тебе больно? – переспросил Винсент.

– Да, сэр.

Винсент спокойно кивнул сам себе – «все нормально».

– Если хотите, я приготовлю курицу. Вы предпочтете филе или кры… Дальше Винсент слушать не стал – в панике, как можно быстрее, нащупал на затылке синтетика кнопку и нажал. Его прошиб холодный пот.

Энзо просто нужно перезагрузить. Просто выключить и включить, как обычно и делают с компьютерами, выдавшими ошибку.

Винсент не был уверен, что его вообще стоило опять включать. Уверенность была только в том, что любопытство, какие бы плоды оно ни приносило, когда-нибудь сгубит его. И он нажал на кнопку снова.

– … ло.

Закончив давно начатую фразу, синтетик наконец опустил руку. Он ждал ответа, а Винсент, очевидно, – у моря погоды, потому что не надеялся на объяснения, а самому подобрать нормальные слова казалось невозможным.

– Это какая-то шутка, да?

– О чём именно вы говорите, сэр?

Пытаясь собраться в горячке мыслей, Винсент даже не обратил внимание на давно и вновь всплывшее откуда-то «сэр».

– Ты обыкновенная машина, – больше для самого себя сказал он тоном, пытающимся убедить. – Тебе не может быть больно.

– К сожалению, вы ошибаетесь, сэр. Если хотите, вы вольны убедиться в этом еще раз. Мои внешние ткани так же чувствительны к таким острым предметам, как нож, иголка, лезвие…

– Прекрати, – оборвал его Винсент движением руки. – Ты не можешь ничего чувствовать. Что бы там за этим не стояло – прекрати.

– Боюсь, я не понимаю вашего запроса.

– Все ты понимаешь, – Винсент раздраженно рыкнул. – Это сбой? Это функция подражания?

– Боюсь, я не понимаю вашего вопроса.

В последний момент, потянувшись к мобильному в кармане, Винсент передумал звонить сестре. Стараясь быть рассудительным и спокойным и не поддаваться на провокацию, даже будь это розыгрыш, он сел за стол.

– Присядь.

Энзо послушно пристроился на стуле напротив него, сложив руки ладонями вниз. Винсент выдохнул.

– Послушай меня. Я понятия не имею, из чего именно вас делают, какие программы загружают, но я точно знаю, что вы не способны на эмоции, а тем более – на ощущения. Если одна из твоих функций – водить меня за нос, то тебе почти удалось это сделать. Объясни мне все и не заставляй теряться в догадках. Я хочу знать.

Со стороны могло показаться, что Энзо даже не слушал его путанную речь, а просто смотрел и спал наяву. Меняющие свой размер зрачки и механико-импульсные выбросы, заставляющие пальцы мелко дергаться, выдавали его. Только синтетик почему-то молчал, когда обычно его было не заткнуть, и продолжал сидеть неподвижной куклой.

Тем временем Винсент уже сто раз успел окрестить себя шизофреником и с нервной усмешкой понял, что ему не ответят.

Он обреченно уронил голову в свои руки…

– Прикажите мне.

… и тут же выпрямился.

– Что приказать? – с надеждой он подался вперед.

– Прикажите мне сбросить заводские установки.

– Я приказываю, – сказал Винсент, оставив разумные решения на другой раз. – Приказываю тебе сбросить заводские установки.

Секундное расслабление, охватившее его, с трудом можно было назвать облегчением. Он напрягся в ожидании еще сильнее. Привычка барабанить пальцами в подобные моменты и та отпала, и вместо постукиваний был слышен ход настенных часов. Тик-так. Тик-так. Винсент насчитал двадцать с того момента, как пытался отыскать взглядом хоть какие-то изменения. Если что-то и проскочило по безэмоциональному лицу, то совсем неуловимое. Синтетик смотрел прямо на него, и Винсент уже посчитал это гиблым делом – сейчас наверняка будет что-то вроде «извините, но я не понял вашего запроса, сэр», или просто окажется, что он обнулил всю свою систему, но каково же было удивление Винсента, когда тело напротив резко откинулось на спинку стула, а из растянувшихся губ вырвалось напрочь лишенное пиетета:

– Пожалуйста, не обижайся, но ты болван.

Винсент опешил. В этой путанице он не мог сосредоточиться на деталях, но видел картину целиком: непривычно расслабленная поза синтетика и словно другое лицо. Все это очень красноречиво, но жутко непонятно намекало о каких-то изменениях.

– Прости, что?..

Едва закончилось тихое немногословное предложение, синтетик уверенно пошел в наступление.

– А еще ты ужасно храпишь по ночам. И я просто терпеть не могу стирать твои носки.

На мгновение мир перевернулся с ног на голову, а потом опять встал на место. Теперь это был мир, где Винсент при всем своем богатом словарном запасе не мог выдавить из себя и слова; где синтетик, до этого захватывающий мысли в крайнем случае два раза на дню, стал центром его внимания. Вдруг Энзо засмеялся. Коротко и внезапно. Так смеются люди какой-нибудь шутке с непредсказуемо искрометным концом.

– Прости, – все еще едва улыбаясь, сказал Энзо. – Просто давно мечтал сказать тебе это.

Улыбка, которую Винсент в растерянности сверлил глазами, отличалась от тех, какими синтетик улыбался во время дежурных приветствий: тогда словно две ниточки приподнимали вверх уголки губ. Теперь же губы, приоткрытые и как никогда подвижные, растягивались в стороны легко и до жути естественно.